Кондитерская Лавка. Ольга Грин
как минимум два основных вопроса: «эээ… чё?» и «почему так?». Ответы на них очень просты: «ничё» и «потому что потому».
Это произведение призвано тебя развлечь и навести на ряд очень простых и очень умных мыслей, до которых ваш покорный (но не очень) слуга добралась в неприлично солидном возрасте.
Поэтому отключи логику, запасись сладкими пончиками, ляг поудобнее и приготовься впиться в горло своей хныкающей и порядком поднадоевшей меланхолии.
Погнали.
Глава 1
Девушка с глазами цвета янтаря.
Этот день, впрочем, как и все остальные, был самым что ни на есть обычным. И, как обычно, этот обычный день обещал закончиться самым наиобычнейшим образом.
Ранняя весна. Время тоскливой безнадеги. Ветер колючий, тротуары скользкие, мир серый, настроение убогое. А в малюсеньком городе, чей облик составлен из угрюмых советских зданий, облезлых стел, тусклых витрин и дохлых мух, весна имеет особый, покрытый плесенью шарм. Благо, работа у меня не из скучных. Но именно сегодня, в понедельник, когда глаза и без того воспринимают лишь черное, белое и пыльное, а на желание жить солидными ягодицами усаживается желание спать, мне довелось попасть на одно из самых унылых мероприятий в своей карьере.
Вот она я. Сижу в углу библиотеки на стуле, нервно качая ногой и постукивая микрофоном с надписью «Гор-ТВ» по колену. Представьте себе здоровенную соплю, которая никак не может отлипнуть от вашей руки. Вы пытаетесь снять ее другой, а сопля прилипает уже к ней. Вы пытаетесь стряхнуть ее, а она не стряхивается. Воды под рукой нет, вы в парадном пиджаке, вытереться не обо что, а через пятнадцать секунд вам уже надо протягивать ладонь какой-нибудь важной шишке. Вот примерно такого уровня раздражение, граничащее с бешенством, я сейчас испытываю.
Ядовито осклабившись, мне светила перспектива готовить обстоятельный телесюжет, главным действующим лицом которого станет некий двадцатилетний Илья Баранов, чей фантастический талант основывается на чудовищной рифме, пародийном отношении к ритму, дикой картавости и скребущем носом о потолок чувстве собственной важности. Его двенадцатистраничный том стихотворений под названием «Вечная любовь», который он сегодня презентует, опубликовал, наверное, сам дьявол, черпающий вдохновение в рвотных позывах читающих сие месиво эстетов.
И вот Баранов взял в руки гитару. Мой глаз задергался. Топор. Мне нужен топор, уголовный кодекс и адвокат.
«Снимать»? – жестом спрашивает меня оператор, кивая на нашего героя, затянувшего тоскливую песню о безнадежном поиске музыкального слуха, затерявшегося в руинах ненависти к слушателям. Или о любви. Я не вслушивалась в слова.
Я кивнула и попыталась оглохнуть.
А народу, видимо, нравится. Надо же, какие одухотворенные лица, словно каждому дали по пять тысяч перед концертом.
– Оуооооуоооо, биться за любоооооувь! – выл Баранов, уничтожая все доброе и нежное в моей душе, – даааай мне пгикоснуться к тебееееее!
Пытка закончилась через шестнадцать минут и тридцать четыре секунды. За это нелегкое время мы узнали о подробностях всех оттенков любовной муки маэстро, безответной страсти и горечи расставания. А еще родители были против его занятий творчеством, твердили об отсутствии таланта, заставляли все бросить и пойти по стопам отца – учиться на ветеринара. Я пробежалась глазами по читальному залу в поисках урны для сбора средств на установку памятника этим святым, мудрым людям, готовая пожертвовать все свои сбережения. К сожалению, таковой нигде не оказалось. Смысл данного мероприятия был потерян окончательно.
– Добрый день! Прекрасное выступление! Можно ли вас на пару слов? – изрыгнула из себя я по окончании концерта, обращаясь к Баранову и кивая в сторону оператора.
Вот и все, что, собственно, нужно знать о моей работе. Нельзя иметь свое мнение, нельзя с воплем выбегать из зала, крича «отрежьте мне уши и заткните его кто-нибудь!», и пинать никого тоже нельзя. Даже за дело. Обидно.
Безысходность. Не менее пронизывающим своей безысходностью обещал стать вечер, ибо меня ждала встреча с огромными чёрными и печальными глазами моего благоверного. Ибо его принцип жизни заключался в бесконечной скорби о бренности бытия и невозможности вывести желтые разводы с белых рубашек. Встречаемся мы всего две недели, похожих на вечность, умноженную на бесконечность, и за это время у нас успело произойти столько невероятного, грандиозного ничего, что выть хочется. Основные характеристики Вити – апатия, еще больше апатии и большая кучка апатии сверху. Это я выяснила уже на второй день свиданий.
Я пробовала вывести его из депрессии. Мы катались на аттракционах, играли в лазертаг, ходили на выставку кошек и даже дрались подушками. Депрессия не ушла, зато я узнала, что у него ко всему прочему плохой вестибулярный аппарат, астма, а также аллергия на шерсть и пух. Наверное, зря я организовала все мероприятия в один день… надеюсь, он не подумал, что я хочу его убить.
К чему у меня есть безусловный талант, так это к ловле фриков и притягиванию нелепостей. Уж не знаю в чем проблема: в моем добродушии