Пропавшая невеста. Мару Мар
Что ее занесло в Жабокруковку? Прожив без малого двадцать лет в столице, Вероника даже не подозревала о существовании этого пригорода.
Конечно, о Пирогове слышали все, и многие бывали. Как же! Музей архитектуры и быта под открытым небом, киевская достопримечательность! Сельские домики и хатки-мазанки под соломенной кровлей, привезенные из разных областей, обставленные старинными прялками, глиняными горшками, окруженные плетенными тынами, деревянные церквушки и ветряные мельницы. Тут же рядом народные промыслы, магазины сувениров и национальная кухня в настоящем «шинке»1. Всё очень этнично, колоритно, строго охраняется сотрудниками музея, идеально подходит для народных гуляний и киносъемок. О том, что рядом, невидимая иностранным туристам и гостям столицы, шумит современная жизнь другого, параллельного Пирогова, мало кто задумывался.
Вероника даже не подозревала, что едет в эту жемчужину национальной архитектуры. Когда родители предложили ей для лучшей подготовки к вступительным экзаменам оторваться от соблазнов города, друзей, интернета и посидеть месяц где-то на даче, она согласилась мгновенно. Даже с радостью, если считать, что в нынешнем подавленном состоянии после выпускного, она ещё способна радоваться. Но хотя бы горькую радость известие об отъезде, подальше от лишних вопросов и случайных встреч, ей точно принесло.
Вероника попросила, чтобы дом родители сняли в самом глухом углу, где поменьше отвлекающих от учебы моментов и любопытных соседей. Собственной дачи или дома в селе у Ковальчуков нет, и сейчас это казалось к лучшему. В дачном поселке всё равно все знакомые, как будто и не уезжала из города. А здесь… да, это действительно глушь. Как заказывала. Самый дальний угол бывшего села Пирогова, ныне пригорода столицы. Кто ж знал, что хутора, на которые делилось достаточно большое и древнее селение, раньше назвались «углы».
Яровцы, Гончарная гора, Сороковая гора, даже свой собственный местный Крещатик! Самая дальняя часть, можно сказать, индустриальный район – Жабокруковка.
Хутора, уж наверное лет четыреста, если не больше, носили эти названия, а вот их улицы до последней советской индустриализации оставались безымянными.
А смысл? В каждом «углу» улица только одна. Не заблудишься!
Только в 1957 году в приказном порядке хуторские обычаи устранили, дав домам новые почтовые адреса, а улицам названия в духе времени: Баррикадная, Лауреатская, Фестивальная… Некоторым повезло получить названия по приметам: Фиалковая, Коренная, Прудовая, Соловьиная, под Соловьиной горой.
Кроме углов, сохранилось полно экзотических местных названий типа урочища Церковище или Соловьиной горы, уже на территории музея, на границе с Голосеевским лесом. Вероника понимала тогдашних «первооткрывателей» пироговских улиц и чувствовала себя примерно так же: за привычной границей твоего знакомого мира открылся совершенно новый мир. Терра инкогнита.
Он всегда был здесь, только тебе до сих пор не довелось переступить этой границы и увидеть другую сторону чего-то, что считалось давно известным. Настолько известным, что казалось скучным и надоевшим. А на самом деле, у тебя всего лишь не было продолжения карты. Граница прошла там, где поставили забор от посторонних глаз. И вот, нежданно-негаданно ты нашла новый лист атласа своего родного города, не виденный прежде.
Правда, в зажатой между железной дорогой и окружным шоссе Жабокруковке, на первый взгляд не осталось совершенно ничего поэтичного, кроме названия. Табачная фабрика, пивзавод, молокозавод, городская свалка – воистину самый дальний угол. Ни свежего воздуха, ни особых красот природы, ни тишины. Хороша дача! Но для Вероники это означало только желанное уединение. Мрачный индустриально-пустынный ландшафт отлично резонировал с ее настроем. Лишний повод не показывать носа на улицу, а учить программу для поступления в университет. Балы у нее по всем предметам высокие, можно выбирать любой факультет. Вот только думать ни о чем, связанным, ни с прошлым, ни с будущим, совершенно не хочется. И, забив голову учебой, Вероника надеялась просто вытеснить из нее все лишние мысли. А куда поступать и что учить ей, по-честному, всё равно.
Закоренелая отличница в ней совсем не интересовалась учебой, любительница природы не страдала от соседства со свалкой, общительная подружка не замечала одиночества – весь известный ей мир подошел к краю и, казалось, рухнул в бездну.
Провалился, как асфальт, затягивающий за собой грузовик и еще половину жилого массива. Вероника ясно видела впереди провал и обрыв. На самом деле, это всего лишь граница. Грань той самой «взрослой жизни», о которой им в школе прожужжали все уши за последний выпускной год.
Раньше она самоуверенно и открыто смотрела в будущее. Ей казалось, стоит закончить школу, впереди ждет самое интересное. И главное – свобода! Возможность выбора! Разумеется, выбор при ее возможностях очень богатый. Стоит руку протянуть – всё твоё!
Так было ещё совсем-совсем недавно.
А что теперь?
Где она теперь?
Кто она?
Бывшая отличница, бывшая невеста
Шинок, корчма – типично украинские разновидности придорожных и сельских харчевен.