Лейтенант Хорнблауэр. Рука судьбы. Сесил Скотт Форестер
для капитана и помощника), двухместная для боцмана и кока (или плотника). Он нашел кладовую над ахтерпиком, опознав ее по разнообразным припасам; дверь моталась из стороны в сторону, связка ключей торчала в замке. Теряя все, французский капитан вынес ящик вина и не потрудился даже закрыть дверь. Хорнблауэр запер замок и опустил ключи в карман. На него внезапно нахлынуло одиночество – неизбежное одиночество командира. Он поднялся на палубу. При виде его Мэтьюз заспешил на корму и козырнул:
– Простите, сэр, но нам понадобятся гардели, чтобы снова подвесить рей.
– Очень хорошо.
– У нас рук не хватает, сэр. Можно мне нескольких мусью взять?
– Если вы с ними управитесь. И если кто-нибудь из них достаточно трезв.
– Небось управлюсь, сэр. Что с трезвыми, что с пьяными.
– Очень хорошо. Приступайте.
Тут-то Хорнблауэр с горьким отвращением к себе вспомнил, что порох в его пистолете наверняка отсырел. Какой позор хвататься за пистолет, не перезаряженный после кульбита в маленькой лодке! Пока Мэтьюз шел на нос, Хорнблауэр опрометью бросился вниз. В капитанской каюте он видел ящик с пистолетами, фляжку с порохом и мешочек пуль. Он зарядил оба пистолета, а в свой заново насыпал пороха на полку, как раз к тому времени, когда из носовой каюты, подталкивая французов, появились матросы. Хорнблауэр расположился на полуюте, широко расставил ноги, сложил руки за спиной и попытался принять уверенный и независимый вид. После часа тяжелой работы гардели приняли вес рея и паруса. Рей был подвешен, парус поставлен.
Когда работа приближалась к концу, Хорнблауэр очнулся и вспомнил, что сейчас надо будет указывать курс. Он снова бросился вниз, достал карты, измерители и параллельную линейку. Из кармана он извлек мятый клочок бумаги с координатами, который так небрежно сунул в карман в преддверии более неотложной задачи – перебраться с «Неустанного» в тендер. Хорнблауэр с огорчением подумал, как непочтительно обошелся тогда с этим клочком бумаги. Он начал осознавать, что, хотя флотская жизнь и представляется переходом из крайности в крайность, на самом деле она – одна сплошная крайность, так что, даже разбираясь с одной чрезвычайной ситуацией, нужно продумывать, как поступить в следующей. Он склонился над картой, рассчитывая местоположение и прокладывая курс. Ему стало неуютно при мысли, что это не упражнение под ободряющим руководством мистера Сомса, а вопрос его жизни и репутации. Он проверил выкладки, выбрал курс и записал на бумажке, чтобы не забыть.
Так что когда фор-марса-рей подвесили на место, пленных загнали в носовую каюту и Мэтьюз вопросительно посмотрел на Хорнблауэра, ожидая дальнейших приказаний, тот был готов их отдать.
– Мы пойдем на фордевинд, – сказал он. – Мэтьюз, поставьте кого-нибудь к рулю.
Сам он встал к брасам. Ветер был умеренный, и Хорнблауэр чувствовал, что под этими парусами его люди смогут вести корабль.
– Какой курс, сэр? – спросил рулевой.
Хорнблауэр полез в карман за листком бумаги.
– Норд-ост-тень-норд, –