Наследие Хоторнов. Дженнифер Линн Барнс
ла неподалеку толпу. На тротуаре под ворохом потрепанных одеял с закрытыми глазами лежал мужчина.
– Бездомный, – уточнил Джеймсон. Он уже множество раз слышал эту историю, но фокус его внимания никогда не ослабевал.
– Одни думали, что он умер, а другие – что напился и уснул. А потом он сел. Я видела, как к нему сквозь толпу пробивается полицейский.
– Но ты его опередила, – закончил Джеймсон, не сводя с меня глаз. Уголки его губ приподнялись. – И предложила сыграть в шахматы.
Я никак не ожидала, что Гарри примет мое предложение – и уж тем более что меня обыграет!
– С тех пор мы с ним встречались каждую неделю, – продолжила я. – Иногда по два раза, иногда – по три. Особо он о себе ничего не рассказывал – только имя назвал.
А на самом деле звали его вовсе не Гарри. Он мне солгал. Вот почему я и оказалась в этом секретном коридоре вместе с Джеймсоном Хоторном. Вот почему он снова смотрел на меня как на тайну, как на загадку, ключ к которой может найти только он – и никто иной.
То, что миллиардер Тобиас Хоторн оставил все свое состояние чужому человеку, который всего-навсего был знаком с его «умершим» сыном, никак нельзя было назвать совпадением.
– А ты уверена, что это был именно Тоби? – уточнил Джеймсон. Между нами повисло напряжение.
Уж чем-чем, а уверенностью в те дни я не могла похвастаться. Всего три недели назад я была обычной девчонкой, которая еле сводила концы с концами и мечтала дотянуть до выпускного, получить стипендию и уехать подальше. А потом я узнала о смерти одного из богатейших людей в стране и о том, что мое имя значится в его завещании, – и эта новость была как гром среди ясного неба. Тобиас Хоторн оставил мне миллиарды, почти все свое состояние – а я никак не могла взять в толк почему. Добрых две недели мы с Джеймсоном пытались найти разгадку, следуя подсказкам, оставленным нам стариком. Почему именно я? Из-за моего имени. Из-за даты моего рождения. И потому что Тобиас Хоторн считал, что я каким-то образом смогу объединить его семью.
Во всяком случае к таким выводам мы пришли, сыграв в последнюю игру, которую старик для нас подготовил.
– Уверена, – твердо ответила я, глядя в глаза Джеймсону. – Тоби жив. И если твой дед знал об этом – что, конечно, вовсе не факт, но предположим, – то выходит, что он выбрал меня, потому что либо я знакома с Тоби, либо ему зачем-то понадобилось, чтобы все мы встретились.
Уж что я успела понять о почившем миллиардере Тобиасе Хоторне – так это что он мог подстроить практически все что угодно и от его манипуляций не мог спастись никто. Он обожал игры, загадки и тайны.
Совсем как Джеймсон.
– А что если встреча в парке не была первой? – Джеймсон шагнул ко мне. В его глазах заплясали лукавые огоньки. – Подумай, Наследница. Ты рассказывала, что вы уже пересекались с дедушкой, когда тебе было шесть: он увидел тебя в кафе, где твоя мама подрабатывала официанткой. И услышал твое полное имя.
Эйвери Кайли Грэмбс. Имя, в котором, если переставить буквы, заключены два слова – «игра» и «риск». Имя, которое человек вроде Тобиаса Хоторна ни за что бы не забыл.
– Все так, – подтвердила я. Джеймсон уже стоял совсем рядом. Чересчур близко. Каждый из братьев Хоторнов обладал изумительной притягательностью. Противостоять ей было невозможно. Они умели влиять на людей – и Джеймсон искусно пользовался этим, чтобы добиваться своих целей. И сейчас ему от меня явно что-то нужно.
– А с какой стати моему деду, техасскому миллиардеру, на которого трудится целый штат поваров, заезжать в какую-то забегаловку в богом забытом городке посреди Коннектикута?
В голове у меня лихорадочно заметались мысли.
– Думаешь, он что-то искал?
Джеймсон хитро улыбнулся.
– Или кого-то. Может, он поехал туда искать Тоби, а нашел тебя?
Последнее слово он произнес с особой интонацией. Будто я для него была вовсе не пустым местом. Будто я имела ценность. Но на эту дорожку мы с ним уже забредали.
– И что же получается, все остальное нужно было, только чтобы замести следы? – спросила я, отведя взгляд. – Мое имя. Тот факт, что Эмили умерла в день моего рождения. Головоломка, оставленная твоим дедушкой, – это все вранье, так, что ли?
Джеймсон не отреагировал на имя Эмили. От разгадывания головоломки его не могло отвлечь ничто – даже она.
– Вранье, – повторил он, – или ложный путь.
Он потянулся ко мне, чтобы убрать со лба непослушную прядь, но я отшатнулась. Мои нервы тут же натянулись, точно струны.
– Не смотри на меня так, – строго велела я ему.
– Как? – переспросил Джеймсон.
Я скрестила руки на груди и смерила его взглядом.
– Ты включаешь очарование, когда тебе что-то нужно.
– Наследница, ты ранишь меня прямо в сердце, – Джеймсон усмехнулся, и усмешка эта вышла просто до безобразия очаровательной. – Мне не так уж много надо: только чтобы ты покопалась в воспоминаниях. Мой дед мыслил