Рус. Заговор богов. Вадим Крабов

      Много воды утекло с тех пор, как Рус раскрыл купеческий заговор в Кушинаре. За три года во всем мире произошло немало событий, но только в Тире вода утекла в буквальном смысле этого слова. Пиренгул, несмотря на всю свою власть, не смог оставить на «землях предков» не то что половину, но даже треть своего народа. Степи, города, поселения и стойбища практически обезлюдели. И дело было даже не в процветающем Кальварионе и развивающемся Альвадисе – богатейшей ресурсами «Белой долине», куда кочевников манило так сильно, словно те места и являлись завещанной предками «Землею тысячи колодцев»; точнее, не только в этом – большую роль сыграло наступление восточной пустыни, сухой и злобной Карагуль.

      Как много, оказывается, для местной степи значили шаманы, а тем паче маги! Об этом никто не задумывался, даже дальновидный Пиренгул. С исчезновением лоосок, с уходом большинства шаманов, почти всех склонных к Силе Гидроса, на земли Тира стал наступать песок. Пересыхали колодцы, скудели пастбища, жухли посевы. Выжженная злым южным солнцем степь вспыхивала от малейшей искры. Оставшиеся шаманы с трудом гасили пожары, грозившие испепелить весь некогда цветущий Тир. Вымирали не приспособленные к безводью овцы и козы. Выносливые борки с единорогами все чаще и чаще бросали хозяев (что совершенно немыслимо!) и уходили в пятно. Самые крепкие, самые преданные родной степи люди вынужденно тянулись за ними, за своими кормильцами, моля всех богов и Предков о дожде. А высшие силы призывов не слышали, они наказывали некогда многолюдные земли за предательство, и не по-отечески, шлепая ремешком по мягкому месту, а лупя с размаху, до крови: осадки за последние два года выпадали так редко, что каждый кочевник мог вспомнить точную дату каждого такого события. И теперь на обширных тирских просторах оставалась лишь жалкая горстка населения, в основном живущая в городках, да и жили они чуть ли не исключительно за счет заморских поставок продовольствия, ставшего неимоверно дорогим. Пиренгул даже вынужден был покупать хлеб за счет казны и распределять его среди самых неимущих. И число их росло. Княжество Тир готово было прекратить свое существование, а тиренцам угрожало полное превращение в «кальварионцев» и «альвадинцев».

      Рус как-то поговорил с тестем по душам:

      – Пиренгул, я все понимаю, земли Предков и все такое. Ну, придут туда месхитинцы, их орденские маги наладят водоснабжение – чем плохо? Мне и самому жаль «Закатный ветерок», но согласись, что здесь, в долине Кальвариона и в твоей Альваде – всем тиренцам места за глаза хватит! А сбыт здешних богатств наладим по той же дороге, по которой сейчас центральные страны в пятно идут, мимо Кагантополя на Далор. А там – море и торговля со всей ойкуменой. Не посмеют они таможни устроить.

      В последней фразе, однако, мелькнула неуверенность. Правитель подтвердил его опасения:

      – Посмеют и устроят! Нынешний договор сам собой сойдет на нет, а новый, на обратный беспошлинный проход к портам, месхитинцы, или кто там вместо них Тир займет, ни за что не заключат! Во-первых, не захотят, а во-вторых – с кем? С владетелем какого-то Альвадиса? А где оно, это княжество или царство? Где? Пока никто его не признал. Кальварион, об который зубы обломали, и то официально не признают, кривятся… – На этом слове князь сам презрительно выпятил губу, показывая свое отношение к «коллегам». – Из-за твоих рабов, между прочим. Зачем их тут столько? Половина населения, считай!..

      – То не моя воля, Пиренгул, а Эледриаса, – поправил его Рус. – Какие же они мои?

      – Хорошо, Эледриаса, – легко согласился князь, нисколько не изменив своего мнения.

      Местный бог, «защитник и освободитель» – буквальный перевод имени «Эледриас», – находился с его зятем в тесных запутанных отношениях. В народе поговаривали, а дочь заявляла прямым текстом, что они были кем-то наподобие «побратимов». Конечно, с поправкой на то, что Рус все же человек (в чем Пиренгул иногда сомневался), хоть и пасынок другого бога, Френома. Впрочем, во втором «родстве» были убеждены только его соплеменники-этруски, которые уверяли, что их бог усыновил Руса. За какие достижения – неизвестно.

      – Центральным странам зазорно признавать грязное скопище бывших рабов за полноправное государство! – раздраженно выплеснул владетель Альвадиса.

      Рус посмотрел на тестя с укором, как на не оправдавшего надежды школьника:

      – Пиренгул. Ты прекрасно знаешь, что дело не в этом! Сильвалифирию, где бывшие рабы и вовсе основная часть населения, – признали. Завидуют они нашим сокровищам! Даже не столько им – сколько готовому городу, о котором