Принц Шарль-Жозеф де Линь. Переписка с русскими корреспондентами. Александр Строев
масонской символики101.
К последнему и весьма тесному кругу относятся светские и дружеские знакомства: Разумовские, Шуваловы, Демидовы, Нарышкины, Голицыны, Варжемоны, княгиня Екатерина Багратион и другие.
Принц де Линь не упускает случай рассыпаться в комплиментах даме, посвятить ей стихи, написать их ей в альбом, сочинить куплеты. До конца жизни он хочет нравиться. Он пишет Гримму (Москва, 3 июля 1787 г.):
Поразительно, к примеру, что Грации перепрыгнули через нашу Священную империю, дабы, бросив Париж, обосноваться в Москве и за двести верст от нее, где мы нашли очаровательных женщин, прекрасно одетых, танцующих, поющих и, возможно, любящих, как ангелы.
Обидевшись на французский пасквиль, обозвавший его «престарелым Приапом, окруженным девками» и расписавший его похождения в России, Линь ответил достойно: «Несколько знатных дам и необходимость проводить почти весь день при дворе не оставляли мне ни сил, ни времени на девок»102. В 1801–1807 гг. он засыпает письмами и записками княгиню Екатерину Долгорукую (по большей части без даты – на записках, которые носит слуга, ее не ставят). Была ли это чисто платоническая страсть, как уверяет автор лучшей биографии принца, Ф. Менсел103? Трудно сказать, несмотря на более чем тридцатилетнюю разницу в возрасте:
Давно знакомый с Вами, я люблю Вас девятнадцать лет, немного или сильно, восхищаюсь Вами неизменно и обожаю время от времени. Рано или поздно Вы будете ко мне благосклонной. Став для меня мачехой в том, что касается славы или богатства, фортуна не лишила меня тех даров, кои другие скорее утрачивают: я имею в виду чувствительность. Приезжайте и посмотрите, бахвалюсь ли я (Вена, 20 апреля [1806 г.]).
Принц настаивает:
Я не обхаживаю женщин на немецкий манер, пачкая туфли моей возлюбленной, вешаясь ей на шею и марая грязью ее чулки. Я проделываю сие только с офицерскими женами. Но если мое колено, рука или плечо случайно касаются Ваших, Вы тут же впадаете в гнев [осень 1805 г.?].
Придам даже грубый тон моим письмам и скажу Вам по поводу Вашей сдержанности, лишающей меня прикосновения к Вашей руке, колену и прочих маленьких невинных милостей, навроде попыток взять Вас под руку или коснуться Вашего плеча, что я предпочитаю торговцев оптом, а не в розницу. Я бы простил Вам отказ от розницы, если бы Вы согласились на другое [осень 1805 г.?].
Сердится на строгость:
Я никогда не отправлял в отставку. Я уходил порой в отставку. Я часто получал абшид: но потому, что был уже занят в другом месте. Ныне сего не скажешь, а я его получаю. Нет, Вы не из цивилизованных русских. Вы все еще варвар тех времен, когда вы еще даже не приняли крещения. Вы делаете вид, что верите, будто мои письма и мое чувство к Вам – игра ума. (Теплице, 16 августа [1805 г.? 1806 г.?]).
Принц разжигает ревность княгини, неоднократно поминает другую возлюбленную, «агнца», а также более опасную соперницу, молодую и красивую княгиню Екатерину Багратион, вскружившую голову Вене:
Что
Fragments de l’histoire de ma vie. T. I. P. 134.