Кира в стране дирижаблей. Андрей Швед
нераспакованных спасательных жилетов…
Где-то слышались неразборчивые крики. Кира поняла, что почти оглохла – взрывная волна оглушила ее. Девушка безвольно болталась на плаву, ухватившись за обломок мачты, прислонившись обожженным лицом к металлическому крепежу. Кожей она чувствовала холод, холод, холод… холо… хо…
6
Холод. Лбом она чувствовала холод. Пронизывающий до самого мозга, но приятный, как утренний снег.
Опять один и тот же сон с катастрофой.
Даже не сон, а воспоминание, которое настигало Киру снова и снова. Стоило ей закрыть глаза – алая вспышка в небе. Весь этот бред, тянущийся дни и недели… походивший на кому… встающий комом в горле после воспоминаний… Эрик… Мари… другие люди, пробивающие своими телами воду, будто асфальт. Железная вода перемалывает стопы в труху… фарш… она не чувствует ног… вода хочет размозжить кости… солью разъесть суставы… ее накрывает волна… нечем дышать… новые трупы… вспышка взрыва… обожженное лицо мертвого официанта… доски… горящая обшивка фюзеляжа… ночь… держаться за обломки… огни лодок… крики… спасательный канат… санитары… операция… больничная палата… несколько дней в бреду… и этот холод.
Веки ее приподнялись, но она ничего не увидела. Кира хотела закричать, что ослепла, но тут чернота, повинуясь ее внутреннему позыву, сама, словно бархатная кулиса театра, отъехала в сторону, впуская белый свет больничной палаты.
Тут же Кира поняла, что на лбу и на глазах у нее лежала чья-то ледяная рука. Она попыталась повернуть голову, но вкрадчивый голос предупредил ее:
– Стой. Не двигайся. Лучше я сам пересяду. – Тон был доброжелательный, успокаивающий.
От изголовья кровати отошел молодой человек.
На фоне белых стен палаты контрастно выделялся его черный костюм. В таком можно идти на кладбище. И первая мысль Киры – что за ней пришли из похоронного бюро.
Лицо же наоборот – до того бледное, что практически сливается с цветом палаточных стен. И только молодые глаза светятся нетерпеливым и радостным блеском. Только глаза казались живыми, в остальном внешность была изможденной и уставшей. Вокруг век зияли мешки бессонных ночей. Щеки впали. Губы нервно обкусаны.
– Не узнаешь меня? – лицо попыталось улыбнуться, отчего белая кожа сбилась в складки на скулах.
Кира все еще непонимающим взглядом осмотрела помещение: белая палата на троих человек. Рядом с ее кроватью стояла еще одна, на которой лежал… Эрик! Кира невольно улыбнулась. Между кроватями тумбочка – на ней уцелевшая фотография ее семьи: отец, мать и она. Снимок обгорел по краям и промок, но все же сохранил форму и изображение. Кто-то бережно высушил его и разгладил. Рядом с фотографией лежал букет красных роз.
Кирин взгляд вернулся к болезненно-худому лицу молодого человека.
– Влад? Это ты? Влад Дракула?
– Ну привет, сестренка, – холодная рука снова опустилась Кире на голову и легонько потрепала по волосам.
– Где мы? Почему ты здесь…? – Кира хотела задать