Блад: глубина неба. Анастасия Орлова
тогда, будь я тобой, я бы не по улицам шатался, а постарался бы получить место в городском приюте, чтобы закончить школу, найти хорошую работу, что позволит накопить на обучение, а уж потом поступил бы в медакадемию.
Блад усмехнулся.
– Простите, сэр, но вы, видимо, не встречали никого из приютских. А если бы поговорили хоть с одним из них, то знали бы, что обучение там ограничивается письмом и чтением, а большую часть дня воспитанники работают на благо приюта. После семнадцати лет их выставят вон без гроша в кармане, и ни о какой хорошей работе, ни о какой дальнейшей учёбе и речи быть не может! Дерьмо бы пристроиться убирать или улицы мести – уже хорошо!
Доктор невозмутимо кивнул:
– Но и одной-единственной книги, пусть даже прочитанной дважды, тоже недостаточно. Тебе нужен учитель. И заработок, чтобы скопить на обучение.
– Я знаю, сэр, – тяжко вздохнул Шентэл.
– А мне нужен помощник.
***
Уговор был прост: Шентэл должен был до семнадцати лет помогать доктору Уайтхезену, выполнять все его поручения, всю грязную работу и по дому, и в кабинете, а тот подготовит его к поступлению в академию и будет платить за его обучение. Если из Блада выйдет хороший врач, то не имеющий наследников Уайтхезен оставит ему свою практику с условием, что молодой доктор будет содержать его в старости. Так Шентэл стал помощником доктора Уайтхезена, который безжалостно нагружал мальчишку делами и всевозможными поручениями, учёбой и заданиями для самостоятельной работы. Ученик оказался толковым, и вскоре доктор позволил ему присутствовать на некоторых приёмах, научил делать перевязки, промывать и штопать мелкие раны, лечить несварение и инфлюэнцию. Он выправил мальчишке документы, по которым Шентэл Винтерсблад четырнадцати лет от роду был двоюродным племянником доктора Уайтхезена по отцовской линии.
– Никогда не лги по-крупному, – сказал доктор, когда в один из вечеров они обсуждали версии своего родства, – однажды ты запутаешься: невозможно упомнить все детали. Если нужно соврать, просто измени какие-то мелочи. Что-то добавь, о чём-то умолчи. В таких случаях лучше недоговаривать, чтобы твои собеседники сами сделали нужные тебе выводы, понимаешь? Тогда тебя и во лжи-то будет не уличить.
Уайтхезен и сам поднаторел в обмане: его частная врачебная практика в кабинете на первом этаже была не главным его доходом. Три-четыре раза в неделю он принимал в другом, тайном, полуподвальном кабинете, в котором не было окон, а вход маскировался под дверь в кладовку. Пациентки приходили чёрным ходом, миновав длинный коридор и лестницу. Это были исключительно женщины, большей частью очень молодые и не отличающиеся благочестивым видом. Шентэлу вход в тайный кабинет был заказан, и даже основную уборку в нём доктор делал сам, мальчишка лишь мыл пол, который частенько бывал скользким от крови. Блад догадывался, что Уайтхезен делает что-то незаконное, но в дела доктора не лез.
– Не задавай лишних вопросов, мальчик, особенно когда