Особый порядок. Андрей Артёмов
предисловие ещё далеко до того, как окажется завершённым само произведение, и вместе с тем после того, как уже сказано много. Потом же, в продолжение работы, переписывать, исправлять и оставаться недовольным: сомневаться, что сказано не так, как хотел, и не то, что думал. Несмотря на это, мне как автору довольно-таки ясно видится, для чего тратится столько времени и сил. Писательский труд сам по себе требует, тем более для большого произведения, и сосредоточенности, и усидчивости, и последовательности.
Трудно теперь, если возможно вообще, наделить одного литературного героя всеми пороками или достоинствами нынешнего общества, которое так многослойно и разнообразно, что невозможно уловить в нём всех метаморфоз, и в нём всего столько, что никак не может уместиться в одном человеке. Это раньше являлось возможным, чтобы одно лицо могло отображать действительность общества…
Итак, что представляет собой «Особый порядок»? И самому же приходится отвечать. Прежде спешу вас разуверить: это произведение пишется не в жанре детектива, что особенно модно в наше время и писать, и читать. Но я, увы, старомоден. А значит, оно пишется не столько для современников, сколько для потомков (вероятно, тем я неосознанно сам с собой лукавлю). Не подумайте, что у меня к современникам нет доверия, – просто потомки более внимательны к своим предшественникам.
Как мало теперь назидательного, то есть нравственного и поучительного, в нашей новой литературе, она отчасти развлекательная. Также заранее вас уведомляю, что это произведение пишется не ради развлечения; простите, если оно окажется скучным… Вам, наверное, теперь захочется отбросить эту книгу в сторону, так и не узнав, что я хотел вам сказать, – это ваше право. Но думаю, что это решение далеко не правильное, так как любая книга пишется для того, чтобы её читали – пусть бегло и невнимательно, но всё-таки непременно читали. Мне не столько важна кульминация в произведении, сколько важны причины случившегося и его последствия; важно не внешнее проявление, а интересно внутреннее состояние не только одушевлённого предмета, но и даже абстрактного проявления.
Но спустимся на землю. Материальность в наше время ставится выше духовности. Как жаль!.. В социальном обеспечении наша жизнь во многом не обустроена, однако это не даёт права усугублять её лишь ради собственного обустройства. Признаюсь, сказано банально, но любая банальность со временем становится серьёзной и даже пророческой вещью, а значит, и поучительной.
У каждого есть свой выбор. Я никого не думаю осуждать за пагубные привычки, будь они врождённые или приобретённые (сам состою из них), я только пытаюсь предостеречь вас от необдуманности.
И последнее. Быть может, здесь мои читатели увидят самих себя в лице того или иного героя, как бы увидев себя со стороны. Чудное зеркало – книга вообще!.. А со стороны, будьте уверены, видится гораздо лучше.
Глава первая
Андрей Иванович Карлин гулял, бродил по городу. В глазах Андрея Ивановича читались печаль и радость – перемешались они в нём. Он мысленно прощался с чужим городом, к которому привык и который даже полюбил, в котором прожил четверть века. Его несказанно радовало новое, предстоящее будущее: он внутренне готовился к дальнему переезду.
А пока стояло удивительное тепло из-за горячего майского солнца. От обильного тепла черёмуха начала цвести раньше времени. Однако ждали холода, дождя со снегом, а ничего из того и не было. И это как-то подозрительно удивило; привыкли уже: на цветущую черёмуху всегда приходил холод. Итак, повсюду и радостно, и светло! Дружно появлялась листва на деревьях, молодая трава, только что пробившаяся из-под земли, быстро тянулась кверху. Небо же чистое, синее. Радость самой природы передавалась людям. Одним словом, удивительное дело – весна! Новая жизнь, новые надежды, предстоящее будущее – всё это неизвестное и меж тем интересное.
Одинаково радостные чувства и состояния самой весны и души Андрея Ивановича как бы собирались воедино. Удивительное единство природы и человека необходимо для отрадной жизни – и Карлин находился в упоении, которое его внутренне молодило. Он чувствовал, что настоящая жизнь только и начинается.
«Ах, весна! – торжествовал Андрей Иванович. – Наконец-то свобода!..»
Скорый поезд свободно катился по рельсам, монотонно постукивая колёсами, убаюкивая пассажиров. Катился поезд уже целые сутки. Среди пассажиров в купе вагона находился и Андрей Иванович. На днях ему исполнилось пятьдесят лет. Правильные черты строгого его лица придавали ему неподдельную привлекательность, а его задумчивые зелёные глаза были особенно выразительны: в них отражался некий запечатлевшийся отпечаток скорби, и вместе с тем они казались невероятно добрыми, но ничуть не смиренными.
В вагонах стояла духота, даже открытые окна в коридоре не спасали от неё. Две молодые женщины с пятилетней девочкой, ехавшие в одном купе с Андреем Ивановичем, видимо с трудом переносившие жару, мучились, жаловались, изнывали. Сам же Андрей Иванович, легко переносивший дискомфорт, чувствовал себя удовлетворительно: он просто-напросто не заострял на том внимания. Карлин сидел за столиком и читал книгу. Изредка