Караоке а-ля русс. Олег Механик
ртов, ненасытных паразитов, которых она вынуждена кормить. Мы отпрянем от её истощённых сосочков и присосёмся к другим, набухшим от жирного молока. А напившись этого молока вдоволь, мы будем рыдать и ностальгировать по берёзкам, белому снежку и запаху навоза в полях.
– Да валите вы куда хотите! – Брезгливо отмахнувшись от Буратины, как от навозной мухи, Геракл разливает водку себе, Поночке и Уксусу.
Мне не нравится это разделение на два лагеря. Ещё мне не нравится то, что Буратина в своём спиче приобщил нас со Светкой к паразитам. Настоящим паразитом среди нас является только он, тот который не работал ни одного дня в своей жизни. Более того, мне не нравится сама тема разговора. Глядя на возбуждённые лики Буратины и Светки, можно подумать, что вопрос отъезда уже решён, равно как юридические и финансовые формальности.
– Ладно всё…проехали! – Я поднимаю недопитый стакан. – Давайте, вздрогнем, и закроем эту тему.
– А с чего вдруг? – В зрачках Светки шают раскалённые угольки. – Мы её только открыли, и мне эта тема по душе, тем более, нам есть что обсудить. – Она говорит слишком громко, но голос – голос низкий почти мужской.
Буратину веселит этот её запал. Морда сияет, как намазанный вареньем блин; всё его распухшее тело так и ходит ходуном, вот-вот выплеснется из под красной сорочки, растаявшим холодцом. Довольно улыбаясь, он кивает в сторону Светки, мол, слушай, что твоя баба говорит. В сощуренных хитрючих глазах, проплывает бегущая строка «Дружище, всё идёт по плану!».
А обернувшаяся ведьмой, Светка полностью забирает власть над всеми сидящими за столом. Её глаза пускают шаровые молнии, струи напалма, от которых жмурятся Уксус и Поночка, а Геракл, опускает голову вниз, демонстрируя аккуратную, будто вырезанную по циркулю, проплешину. Даже мне становится не по себе, ведь такой её я ещё не видел. Что ты наделал, Буратина?
– Слава, твоё предложение в силе? – Громкий низкий голос заставляет меня сжаться, глаза не выдерживают этого испытывающего взгляда, опускаются вниз. Я превращаюсь в маленького Славика в затёртом школьном костюмчике, мятой рубашке и криво завязанном, с прожжённой утюгом дырой, галстуке. Надо мной возвышается огромная математичка Александра Васильевна, накрывая своей тенью, как гора мышку.
«Савельев, ты сделал домашнюю работу?!».
– Да! – отвечаю я Светке, голосом того самого Славика. – Но ты же знаешь…есть маленький нюанс…
– Ха-ха-ха – она разражается ведьминским смехом. – Ма-аленький нюанс! – Её большой и указательный пальцы сжимаются на уровне глаз, оставляя между алых коготков зазор в полмиллиметра. – Ма-аленький такой нюансик. – Серёж не подскажешь, насколько он маленький?
Настала очередь отдуваться моему другу, который никогда не пасовал перед строгими училками.
– Мне нужно пятьдесят. Ну это мне…я так рассчитал…
– Молодец, Серёжка! – Кошачья лапка ложится на покатое плечо Буратины. – За что я тебя люблю, так это за то, что ты всё и всегда планируешь и рассчитываешь. И хоть эти твои расчёты, как правило, полное говно, всё равно ты достоин