Первое Солнце Шестой Воды. Книга Вторая. Живот. Метафизическая художественная серия «Женьшеневая Женщина». Александра Барвицкая
а безконечна1;
– родителей, детей и семью – за жизнь и наполненность, появление и проявление;
– всех читателей – за труд души; а первых читателей романа – за живой интерес к тексту, который помог автору завершить этот одиннадцатилетний труд;
– всех участников и меценатов2 проекта «Счастье – в каждый дом, и книга – в каждую библиотеку» – за моральную и материальную поддержку печати романа в дар библиотекам России и пример альтруизма;
– всех, кто приобретает книги, – за интерес, подкреплённый действием; а всех, кто поддерживал и поддерживает, – за точку опоры;
– всех – за то, что вы есть;
– любимого – за всё.
О книге «Живот»
«Живот» – вторая книга метафизического романа-проекции «Первое Солнце Шестой Воды» (из серии «Женьшеневая Женщина»), написанного Александрой Барвицкой во время десятилетнего затворничества.
Эта книга приоткрывает завесу многомерного таинства, в котором хранятся ключи рождения единственной настоящей любви – верной и безусловной любви пары.
В этой книге читатель обнаружит сакральную формулу Любви, способной разбудить всё человечество и вернуть человеку безсмертие.
«Живот» – самая маленькая по объёму книга трилогии, но она открывает глаза на самую большую тайну человечества – тайну безконечности Жизни.
КНИГА ВТОРАЯ. ЖИВОТ
Состояние I. Жива
Глава 0. Без Конечность
Комната была ослепительно бела и полна.
И была она до краёв заполнена Небисом.
И стирались грани краёв, и Небис выходил за пределы комнаты в бездну, расправляя её конечность.
И было это началом конца конечного.
И был конец конечного началом безконечности.
И было это точкой.
Ноль.
Глава 1. Точка Творения
Комната сжалась в шар, а шар – в точку.
И не было в комнате: ни мужчины, ни женщины, но было единое мы внутри точки.
И было единое мы безконечным многоточием.
И было безконечное многоточие входом в живот Вселенной.
И живая любовь рождалась в животе.
И была любовь цельным нулём – единством и единением – началом безконечности жизни – точкой творения.
И была точка творения настоящим выходом из ненастоящего.
И было настоящее животом жизни.
И Жива жила в животе Жизни.
Глава 2. На Стоящее
– Мне больно, – произнесла она.
– Рождение любви – это всегда больно, – ответил он.
– Безконечность рождается через боль?
– В ненастоящем – всё настоящее рождается через боль.
Пронзительная боль: острая, как жало, и мягкая, как пух; горькая, как полынь, и сладкая, как мёд; холодная, как лёд, и горячая, как пламя; – пронизывала точку творения, возвышая и преумножая любовь. И любовь пребывала и прибывала во всём сущем. И стояла любовь над всем стоящем и стоящим. И была она настоящая.
– Когда-то давно, будучи совсем маленькой и конечной, я думала, что любовь – это лёгкий воздушный шарик, – сказала она.
– Вы путали любовь с влюблённостью, физику с химией, а буквы с цифрами, – ответил он.
– Вы правы. Я заблуждалась и жила ненастоящей жизнью в ненастоящем мире.
Настоящий мир творился здесь и сейчас для цельности настоящего там и всегда.
– В настоящем – всё настоящее рождается через любовь, – сказал он.
– Всё настоящее рождается в животе, – сказала она.
– Всё настоящее рождает Жива.
– Но вначале Жива должна родиться в настоящем.
Глава 3. Не Странно
Он смотрел внутрь настоящего её глазами.
Она смотрела внутрь настоящего его глазами.
– Покажите рождение, – сказал он.
– Рождение любви? – спросила она.
– Это рождение этой любви, – уточнил он.
– Это рождение этой любви не отличается от всех прежних попыток второго рождения, кроме одного… Оно началось.
– Вы здесь и сейчас сказали о дваждырождённой любви? – переспросил он. – Вы утверждаете, что в этот раз второе рождение получилось?
– В этот раз получится дойти до конца конечности, – уверенно произнесла она.
– А начало?
– В этот раз всё началось в самолёте.
– Я помню. Вы уже говорили, что это началось в самолёте, и он был очень странным.
– Мой муж? –
В этом слове здесь, и далее по тексту, автор сознательно делает «ошибку в системе», ради сохранения безошибочности внесистемного смысла.
Изначально в книге планировался поимённый список, но, перед печатью книги, меценаты пожелали оставить свой вклад в общее дело анонимным.