Инъекция. Кейси Эшли Доуз
удалился в комнату. Теперь он стоял и одну руку прятал за спину, в его глазах светились огоньки, а на губах играла улыбка.
Это редкость.
Папа редко улыбается, но может, дело в том, что сегодня мое седьмое день рождение? Через месяц я пойду в школу. В самую лучшую – так он обещал. Он частенько говорил, что в государственных шарагах все суют свои носы куда не надо, думая, будто бы личная жизнь школьников является частью их обязанностей, зато в частных лицеях все по-другому.
Не знаю, почему папа так был этим озабочен.
Мне нечего было скрывать и прятать, но может, он смотрел наперед. Я слышал, что крутые парни постарше обязательно обзаводятся девчонками, потому что это круто. Только я не знал, почему это круто.
Может, я и не знал, потому что они учились в частных лицеях, где никто не сует носы в чужие дела и потому никто так и не узнал, зачем крутым парням девчонки?
Если так, то это круто.
Наверное.
Наконец, рука отца за спиной дрогнула, будто бы ему было непосильно сложно удерживать ее на весу. Я с любопытством постарался заглянуть ему за спину, и папу порадовал мой интерес, однако он сделал шаг левее, так и не давая мне увидеть, что же там за подарок.
– На этот день рождение, Томми, я подарю тебе кое-что особенное.
Улыбка отца стала еще шире и я невольно улыбнулся в ответ, в нетерпении подпрыгивая на месте. Все мое тело тряслось от предвкушения.
Что же там?
Может, щенок которого я так долго просил вот уже на протяжении двух лет?
– Это будет кое-что очень важное – продолжил он – кое-что очень значимое, понимаешь меня?
Я кивнул, хоть и не понимал. Положительный ответ, вероятнее, мог приблизить меня скорее к подарку.
– Это здоровье. Я подарю тебе здоровье, сынок, и это самое дорогое, что я когда-либо мог тебе подарить..
Наконец, папа вытащил из-за спины шприц. Он был наполнен чем-то зеленым и я опасливо сделал шаг назад.
Я боялся уколов.
– Это мой подарок. Подойди ко мне.
Глава 1.
Наши дни.
-1-
Я тащил свой дорогущий чемодан, полный дорогущего шмотья, чтобы закинуть его в дом, который не стоит и десятой части от него, где мне предстоит занять комнату, что не имеет и десятой части в себе от общей площади дома.
Пожалуй, этот чемодан и эти шмотки – последнее, что у меня осталось от прошлой жизни.
Ну, и еще кое-что.
В остальном меня сбагрили на шею бабушки, которую я видел третий раз в жизни. По логике, которой, очевидно, руководствовался отец, перед тем как написать завещание да склеить ласты в автокатастрофе, его брат – мой долбанный дядя Генри – должен был содержать меня вплоть до совершеннолетия. А именно оставшиеся пару месяцев.
И не просто содержать – а вести в порядке отцовские дела, дабы, когда я вступил в наследство, у меня было все окей. Но дядя Генри решил иначе и очень быстро всяческими окольными путями, переписью имущества на подставных людей и бла-бла-бла куда-то отписал все мое наследство, да так грамотно, что черт ногу сломит искать все удочки.
Якобы, бизнес, успешно работавший и лишь умножавший капитал последние пятнадцать лет – резко дал слабину, я банкрот, и все мое имущество теперь – лишь долги, взявшиеся не пойми откуда.
Ловко, ничего не скажешь.
А то, что он на какие-то деньги неожиданно купил себе пентхаус да клевую тачку, работая простым менеджером среднего звена – конечно же не имеет к этому никакого отношения. Он конечно же, выиграл лотерею или что там такое.
Дом отца продали, якобы за те самые долги, бумажное подтверждение которым я так и не увидел. Да и кто бы стал распинаться перед несовершеннолетним? За все это пока отвечал дядя Генри, как мой официальный опекун, и он заявил, что мол так и так все есть на самом деле, и все в порядке. Вернее, не в порядке, но это не имеет значения.
Таким вот образом за вшивых пару месяцев из наследника нефтяной компании я превратился в обычного Тома Дьюэда, чье состояние на текущий момент равнялось минус нулю, а чемодан, который мои худощавые руки с трудом тащили за собой – остался моим единственным недвижимым имуществом. Или движимым, раз я его сейчас волок?
Шутки за триста.
Собственно, дядюшке я быстро не сдался, едва он провернул все свои незамысловатые схемы, и потому теперь я прикатил к бабушке по его наказу. Он заявил, что здесь я могу жить до совершеннолетия, и потом, сколько мне вздумается. И так и быть, он, благородный дядя Генри, в знак памяти о моем отце, оплатит мне какой-нибудь недорогой колледж для дальнейшего обучения.
За деньги моего же отца – но об этом мы тактично молчим.
Недорогой колледж – как я признателен. Интересно, а куда пойдет через пару лет его бегемотоподобная дочурка? В Ель? В Гарвард? Или сразу Оксфорд? А быть может, ей и не надо будет учиться – за деньги моего папаши ей наконец откачают весь жир, подтянут лицо,