Под каштанами Праги. Константин Симонов
кий круглый стол. Несколько глубоких современных кресел, качалка. Дубовые панели. На стенных полках образцы народного чешского и словацкого искусства: керамика, акварели Праги. Вечер. Начинает темнеть. Когда открывается занавес, слышен шум мотоцикла. На сцене Франтишек и Людвиг в настороженных позах.
Франтишек (облегченно). Не к нам. Ян! Ян! Грубек! Не к нам.
Грубек (выходя из шкафа). Нет больше спокойного места на земле. Только два дня я тихо прожил в твоем доме.
Людвиг (высовываясь в окно). Он подъехал к дому пана Тихого.
Пауза.
Это гестапак. Он ударил ногой в дверь. Входит…
Франтишек. Неужели они его арестуют и в третий раз?
Грубек. Сейчас они если арестовывают, то уже не выпускают.
За сценой слышен выстрел.
Франтишек. Боже мой! (Закрыв лицо руками.) Они убили его, лучшего нашего поэта… Боже мой!
Людвиг (мечется по комнате). Сволочи, сволочи!
Франтишек. Куда ты?
Людвиг. Туда, я…
Франтишек (ловит его за руку). Ты никуда не пойдешь. Ты у меня остался один. Из троих! Не пойдешь! Никуда!
Распахивается дверь – и входит Тихий. Он в халате. У него растерзанный вид. Он держит впереди растопыренные руки.
Тихий. Дайте мне вымыть руки. Скорей! Людвиг!
Людвиг борет со стола графин с водой.
Лей!
Франтишек. Зачем же на ковер?
Тихий. Все равно. Лей!
Людвиг льет воду ему на руки.
Я убил его. Я писал. Он пришел. Я ударил его чернильницей. Знаете мою чернильницу?
Франтишек. Знаю.
Тихий. Я ударил. Он упал. Он выстрелил, когда падал. Я его еще раз ударил. Я его убил. Сволочи! Они в тридцать девятом году приходили ко мне вшестером, в прошлом году – втроем, а сегодня пришел один. Я его убил. Убил и запер. (Озирается. Подходит к гардине и вытирает об нее руки.) Я буду прятаться у вас. Ну их к черту! Вы боитесь?
Франтишек. Нет, я не боюсь.
Тихий (в сторону Грубека). А это кто?
Грубек. Ян Грубек.
Франтишек. Мой самый большой друг юности. Он прячется у меня третий день.
Тихий. Как крысы.
Франтишек. Что?
Тихий. Как крысы. Прячемся. Надоело быть крысой!
Пауза.
Грубек. Вашу руку! У вас кровь на халате. Нужно…
Тихий. Да. Хорошо. (Снимает халат.) А вы откуда бежали?
Грубек. Я из Моравской Остравы.
Тихий. Разве русские еще не там?
Грубек. Я бежал, еще когда там были немцы. Я перебрал в памяти всех и вспомнил Франтишека. В юности мы были другими людьми. Мы не были крысами. Я подумал, что он остался таким же…
Франтишек. И ты не ошибся.
Грубек. Подождите, немцы же будут искать этого, убитого. Сегодня же…
Людвиг. А может быть, и нет. Им сегодня не до того. Здесь тоже скоро будут русские. И потом, сегодня…
Франтишек. Что сегодня?
Людвиг. Ничего.
Грубек. Подождите, а мотоцикл?
Тихий. Что – мотоцикл?
Грубек. Мотоцикл-то стоит у ваших дверей?
Тихий. Ах да. Заведем его в гараж! Людвиг!
Франтишек. Не вмешивайте в это дело мальчика.
Тихий. Хорошо.
Людвиг (идя за ним). Нет, я вам помогу.
Франтишек. Я тебе запрещаю это, Людвиг.
Людвиг. А я пойду. (Выходит вслед за Тихим.)
Франтишек. Они делают, что хотят. Стефан бежал в Россию, этот отвык спрашивать о чем бы то ни было. А ведь он у меня последний. Пойми – последний!
Пауза.
Божена в лагере.
Слышны шаги на лестнице.
Грубек. Кто еще?
Франтишек. Это, наверное, Юлий. Жених Божены. (Смотрит на часы.) Да. Он всегда приходит по субботам в девять, каждую субботу с тех пор, как Божену увезли в лагерь.
Пауза.
Женщина, молодая, красивая, уже два года сидит в лагере только за то, что она в кафе ударила по физиономии немецкого нахала.
Входит Мачек.
Познакомьтесь, Юлий.
Мачек. Мачек.
Грубек. Ян Грубек. Как видите, в этом доме завелась еще