В краю несметного блаженства. Максим Вадимович Багдасаров
, в котором Вех провёл пять томительных, однообразных лет, но не учёбы, а, вернее будет сказать, дешёвой её имитации.
Бесконечные прогулы, пропуски важных зачётных и экзаменационных работ, халатное отношение к лекциям – Вех скакал из крайности в крайность, находясь на грани вылета и едва успевая погасить накапливавшиеся целой горой долги. Но по-настоящему выручало его зад гордое звание покойного отца, охотно обсуждаемое в преподавательской среде. Ролгад Молди убился бы от стыда, если бы узнал, что его родной сын, вместо изучения таких до боли знакомых ему тем, отсутствует на большинстве лекций и становится объектом насмешек не только преподавателей, но и своих же одногруппников. Ведь это мистер Молди, некогда ректор Биологического Инженерного Института, превратил его из хлипкого, незаметного учебного заведения в настоящий эталон обучения, создав предпосылки к реформам высшего образования по всей стране. Ведь это под его руководительством Институт полностью сменил свою направленность, перейдя с неоднозначной и непопулярной биологической инженерии к совершенно новой, широконаправленной сфере физиологии. Ведь это по его проекту десять лет назад началось строительство Центра Изучения Послесмертия (к сожалению, он не застал этот момент в живых), по ступеням которого сейчас ступает, поторапливаясь, его любимый, его единственный Вех!
Исходя из короткой биографии Молди-младшего, можно сделать неправильный вывод, что он один из типичных представителей обеспеченной молодёжи, золотой ребёнок, эксплуатирующий заработанные отцом привилегии и в свою очередь не приносящий никакой пользы, но нет: привилегии ограничивались обучением в Институте Исследований Физиологических Процессов и ничем не подкреплённой невозможностью, либо же просто нежеланием выгнать Веха из него. Дальше Института начиналась такая же жизнь, как и у всех, со своими житейскими и более серьёзными проблемами. А что насчёт пользы, то какая-никакая польза от молодого человека была, и именно ради неё он заходил в Научно-исследовательский Центр.
Продемонстрировав круглому сканеру сетчатку глаза и затем миновав турникеты, Вех по давно запомненному пути прошёл мимо никогда не работавшего фонтана, являвшегося негласной точкой сбора и потому постоянно собиравшего вокруг себя массу людей, которую невозможно было обойти. Обычно он тоже останавливался вокруг него минут на десять, выискивая своих знакомых, но сегодня он и без того опаздывал на пятнадцать минут, поэтому быстрым шагом протиснулся сквозь людей и пошёл к лифту. Лифт словно играл свою незамысловатую роль в этой нервной игре под названием «опоздание» и никак не хотел спускаться на первый этаж, но всё-таки спустился, наполненный людьми, которые начали сочиться из него наружу, как кровь из свежей раны. Вех, с трудом зайдя внутрь, нажал на третий этаж, а также, никого не дожидаясь, и на закрытие дверей.
Кабина плавно поднималась вверх. Вех кое-как успел осмотреть себя в большое, во весь рост, покрытое отпечатками пальцев зеркало. У него был миниатюрный череп, казавшийся на лбу слегка приплюснутым, будто однажды его деформировало случайное попадание баскетбольного мяча.
Вех терпеть не мог длинных волос ещё с Раннего Центра Социализации, когда группа мальчиков постоянно называла его пуделем из-за тёмных вьющихся кудрей на голове, и поэтому с четырнадцати лет он начал стричься наголо. Так и сейчас он был лысым, но всё-таки на макушке уже появился едва различимый слой коротких волосиков. На нижней части лица, возле губ и на щеках – ни щетинки: Вех побрился вчерашним вечером. Он хотел пройтись ладонью по лицу, но ладонь словно впилась в едва бледную кожу щёк и дальше продвигаться не захотела, оставив после себя розоватый след.
В одежде Молди тоже был неприхотлив. Тело его покрывал серый спортивный костюм, похожий на гоночный. Состоял он из жилетки с длинными рукавами, концы которых были подвёрнуты, и тёплых, просторных, из искусственной кожи брюк. На ногах – полуботинки с пиксельным арктическим камуфляжем, испачканные чем-то на носке. Такой внешний вид создавал в головах многих людей образ типичного военного, но подобный стиль не был чем-то инновационным и пользовался достаточной популярностью, да и телосложение Веха язык не поворачивался назвать военным. Он был вовсе не хилым, но в то же время намного худощавее, чем среднестатистический мужчина, а невысокий рост нивелировал эту худобу, превращая его в самого что ни на есть стандартного по физическим характеристикам человека в обществе.
Лифт остановился на нужном этаже, стандартным звуком колокольчика уведомив о том, что пора выходить. Вех очутился в знакомом небольшом зале с высокими потолками, от которого ответвлялись длинные коридоры, с двух сторон усеянные разнообразными кабинетами. Его ждали в 314-м кабинете, находившемся в левом корпусе, и туда он и направился. Двери во многие кабинеты были открыты, и оттуда доносились как мужские, так и женские голоса, которые беспорядочно сливались в единый рабочий шум. На полпути к заветному кабинету коридор значительно расширился; появились кабинеты с двойными дверями или без дверей вовсе, ограждённые свисавшими с потолка липкими лентами. Слева от Веха, в углу, была припаркована каталка с одним сломанным колесом, а возле неё, на колёсиках поменьше, стояла никому в данный момент не нужная капельница. Создавалось