Найди меня!. Ирина Васильевнв Крилишина
бодно дышать. Усилием воли я сдерживалась, чтобы не выскочить наружу. Снаружи был ад. Вокруг все взрывалось и горело. Запах гари и дыма медленно и неотвратимо просачивался ко мне в подвал и я в который раз пожалела, что не убежала, пока ещё была возможность.
Взрывы потихоньку отдалялись и затихали. Небольшая передышка. Что произошло снаружи?
Я открыла крышку своего подвала и вылезла наружу. Мой дом выдержал, не упал и не горел, но взрывной волной выбило все стекла. Багет с тюлью телепался на одном гвозде. Весь пол был засыпан битым стеклом и осыпавшейся штукатуркой. Окна придется забить фанерой пока. И уборка пока подождёт.
Я вернулась в подвал и взяла свою медицинскую сумку, набитую всеми медикаментами и перевязочными материалами, которые нашла дома.
Нужно идти. Почти все жители нашего городка эвакуировались, но некоторые остались и им может быть нужна моя помощь. Моими подопечными были несколько одиноких стариков, которые не смогли уехать сами и несколько, которые категорически отказались это сделать. Мне нужно их всех проверить.
Я брела по своей улице. От пыли и гари нечем было дышать. По обе стороны дороги горели дома. Этот дом Смирновых, совсем разрушен. Дом бабы Мани потерял угол, как будто какой-то гигантский хищник отгрыз его. Рядом дом ее дочери, почти не разрушен, но нет части крыши и окон. Хорошо, что все они уехали.
Сердце сжалось от мысли, что в любой момент может ещё что-нибудь прилететь. Я почувствовала себя паникующим тараканом посреди освещённой кухни, хотелось поскорее убраться с открытой местности. Усилием воли я подавила панику и продолжила путь. Эта часть города была застроена пятиэтажками-хрущевками. Тут я никого не знала.
Странно, что я не встретила до сих пор ни одного человека. Ни мирных, ни военных. Хорошо понимаю, что перед этим была артподготовка и вслед должны зайти военные. С какой стороны только непонятно. Но я не переживала по этому поводу. С одной стороны города были русские военные, с другой украинские. Украинские войска – регулярная армия из призывников, нациков у нас здесь не было. Я не ощущала врагами ни тех, ни других.
Ощущение бессмысленности происходящего не покидала меня. Человеческая жизнь полностью обесценилась. Власти обеих сторон утверждали, что борются за людей,их безопасность и свободу, но погибшим вот в этом доме уже все равно. Все равно и солдатам вон в том сгоревшем танке. Все равно и тем людям, которые колонной пытались уехать от войны и их накрыло Градом. Кто стрелял непонятно. Десяток покорёженных автомобилей со сгоревшими в них людьми так и остались на дороге. И некому пока похоронить их.
Я вошла в темный подъезд пятиэтажки. Света у нас нет уже пять дней. Здесь живёт старушка баба Зоя. Я открыла дверь в её квартиру. В квартире стояла тишина. Я подошла к кровати и увидела мертвую старушку. Видимо сердце не выдержало последнего обстрела. Я накрыла её простыней и ушла. Больше ничего пока не могу сделать. Даже плакать не могу, больше не могу !
Я вышла на улицу и увидела стайку теперь уже бездомных собак. Собаки и породистые и беспородные держались вместе и быстро поняли, где нужно искать еду. Разбитые дома и магазины кормили их. Собачья стая пробежала мимо и скрылась за углом дома.
Вдруг раздался громкий визг. За углом дома кто-то визжал на одной ноте. Я кинулась туда. Медицинская сумка больно била меня по бедру. За углом я увидела ребёнка. отчаянно визжащая девочка махала руками и пыталась отбиться от окруживших её собак. Я рванулась к ней. И вдруг раздались выстрелы. Очередь из автомата Калашникова. Пули чиркнули метрах в тридцати от ребёнка. Собаки услышав выстрелы, разбежались в разные стороны. Я подскочила к девочке и обняла её. Она всхлипывала и размазывала грязь по своей чумазой мордашке. Забыв обо все, я пыталась успокоить ребёнка и не заметила подошедших солдат.
– У вас все хорошо? Вы не пострадали?– голос солдата был уставший и какой-то запылённый.
Я подняла глаза и увидела военных. Их было много, в полной экипировке, с красными повязками на ногах и руках. По дороге ехала техника, с большими буквами Z. Русские.
– Спасибо, вы подоспели вовремя. Я бы не справилась со стаей собак.
– Ну почему вы гражданские такие безответственные? Почему не эвакуировались, ещё и с ребёнком? Вы понимаете, что могли погибнуть?
– Очень хорошо понимаю. Спасибо, мы пойдём.
Я не стала рассказывать почему я осталась и что это не мой ребёнок. Не нужно им это. У них свои задачи, у меня свои.
Колонна военной техники и людей громыхала по дороге. Там, где ей не хватало проезжей части техника заезжала на тротуары и клумбы, сминая тонкие деревца и кусты.
Девочка в моих объятиях совсем затихла. Я оторвала её от своего плеча и заглянула в глаза. В глазах девочки уже не было страха. Детская психика такая гибкая. Она была ужасно грязная. Вся мордашка в пыли и разводах от слез. На вид лет десять.
– Как тебя зовут? И что ты здесь делаешь одна? Где твои родители? Почему вы не уехали? – Вдруг я вспомнила, что на неё напали собаки, – Тебя собаки не покусали?
– Нет, не покусали, я же так громко кричала. Меня Никой зовут.