От разорения к роскоши. Луиза Аллен
залпом осушил его. Свет мерцал на его длинных руках и ногах, все его тело излучало силу и мужскую самоуверенность.
Она и не думала, что окажется в его объятиях и в этой незнакомой постели. К ней не проявили той нежности, на которую она надеялась. Она не ожидала, что испытает такую боль. Но ведь она почти ничего не знала о физической близости, в следующий раз она будет смотреть на вещи более трезво. Горестно вздохнув, она уютно устроилась в теплой впадине, оставленной его телом.
– Джонатан? – Сейчас он вернется, обнимет ее, поцелует и заговорит об их будущем, тогда исчезнут все ее сомнения. Во время их панического бегства из Уилтшира он почти все время скакал верхом рядом с экипажем и они не могли поговорить, а общая столовая на нижнем этаже, где они ужинали, не располагала к беседе на столь серьезные темы.
– Джулия? – рассеянно откликнулся он. – Можешь помыться вон там. – Джонатан равнодушно кивнул в сторону ширмы в углу и снова наполнил бокал, все еще стоя к ней спиной.
Несмотря на радужные мысли, в ее душу закралась тревога. Неужели Джонатан остался недоволен ею? Может быть, он просто утомлен. Джулия очень устала. Она выбралась из-под скомканных простыней, закуталась в одну из них и направилась к ширме, за которой стоял умывальник.
Любовным утехам сопутствуют неприятный жар и пот – еще одно ее потрясающее открытие в эту ночь. Это обстоятельство не создавало радужного настроения. Уже пора вести себя подобающим образом, она взрослая женщина, и должна уметь трезво решать, как распорядиться своей жизнью, думала Джулия, с кривой усмешкой вспомнив свои романтичные девичьи мечты. В реальной жизни она сейчас находится вместе с мужчиной, которого любила, с мужчиной, который любил ее достаточно сильно, чтобы увезти от родственников, не побоявшись скандала.
Ширма скрывала часть окна, Джулия полностью задернула занавески, затем сбросила с себя простыню.
– Лондонский экспресс! – Снизу донесся резкий гудок рожка, произведя неуместный театральный эффект. Вздрогнув, Джулия заглянула в зазор между занавесками и увидела, как дилижанс с грохотом выехал из-под арки конюшенного двора, а затем свернул направо. Еще мгновение, и он исчез из виду. «Как странно. Но почему это показалось мне странным?»
Джулия слишком устала, чтобы ломать голову над своими фантазиями. Она умылась, более пристойно закуталась в простыню и вышла из-за ширмы, чувствуя, что ее бьет нервная дрожь. Джонатан уже почти оделся и теперь сидел с бокалом вина, глядя в пустой камин. Рубашка распахнулась, обнажилась крепкая грудь, темная стрела волос, спускавшаяся вниз, к бриджам… Джулия взглянула на нее и покраснела.
Ей стало холодно, она тоже налила себе вина и устроилась в старом потрепанном кресле, напротив Джонатана. Наверное, он думает о следующем дне, об оставшемся пути до границы Шотландии, об их предстоящем браке. Возможно, Джонатан опасался преследования. Но Джулия подумала, что кузен Артур вряд ли станет выяснять, где она находится. Кузина Джейн начнет кричать, психовать, сетовать на неминуемый скандал, но больше всего ее все-таки опечалит потеря такой безотказной рабочей лошадки, как Джулия.
Вино оказалось неважным – кислым и слабым, но оно помогло немного сосредоточиться. В последние дни мозг Джулии словно дремал, а она сама превратилась в ветреную влюбленную девчонку, переставшую вести себя как подобает расчетливой женщине, а ведь она в действительности была такой прежде.
«Ты влюблена, и теперь безрассудно преступила границы приличия, – шептал внутренний голос, похоже, это был голос ее совести. – Да, но это не означает, что я должна стать бесполезной дурочкой, – возразила сама себе Джулия. – Надо подумать о том, в чем я могу оказаться полезной».
Вся эта быстрая езда по плохим дорогам показалась оправданной, когда Джонатан объяснил, почему они не направляются прямо на север, к Глостеру[1], и избегают пути к границе с Шотландией. Если направиться на северо-восток к Оксфорду, а затем на север, то можно сбить преследователей со следа. К тому же дальше ехать станет легче. В десяти милях от цели они свернули на платную дорогу Мейденхед – Оксфорд. Однако гостиницы Оксфорда, видно, были страшно дороги, поэтому постоялый двор на окраине города казался разумным выбором для первой ночи.
Джулия будет тратить деньги бережно, она не станет вводить Джонатана в лишние расходы. Теперь они отправятся на север к границе. К Гретне[2]. Как это романтично.
На север. Но здесь что-то не так. Рука Джулии дрогнула, и вино из фужера выплеснулось, оставив на простыне кроваво-красные пятна. Дилижанс, который она заметила из окна, направлялся в Лондон – он ведь свернул направо, на ту же дорогу, по которой они приехали сюда.
– Джонатан.
– Да? – Он поднял голову. По этим голубым глазам с длинными ресницами, всегда заставлявшим трепетать сердце Джулии, как всегда, нельзя было ничего угадать.
– Почему мы ехали десять миль на юг, прежде чем добрались до этого места?
– Потому что эта дорога ведет в Лондон, – ответил Джонатан, и его лицо напряглось. Он поставил бокал и поднялся. – Вернемся
Глостер – административный центр графства Глостершир. (
Гретна – шотландский городок на границе с Англией, куда раньше отправлялось множество влюбленных парочек из Англии, чтобы тайно обвенчаться.