В объятиях сердца. Тори Майрон
?
Кого ненавижу?
Стоит подойти к зеркалу и посмотреть в своё отражение, как я каждый раз задаюсь чередой этих вопросов. И вроде бы найти ответы должно быть очень просто. Но, видимо, не в моём случае. Их нигде нет. Ни в мыслях, ни в душе, ни в реакциях тела. Теперь я абсолютно пустая. Не как после эмоционального выгорания из-за силы Адама и не как бездушная кукла Аннабель, а будто бы полностью очищенная от всего, что было до моего заточения за защитными стенами.
Хотя нет… Очищенная – не совсем правильное слово. Ведь оно подошло бы в том случае, если бы я, как многие другие желающие начать жизнь с чистого листа, избавилась бы от мешающего жить балласта, который годами пагубно влиял на меня. После чего непременно ощутила бы лёгкость и удвоенное рвение двигаться дальше, мечтать, строить планы, радоваться каждому новому дню и верить, что впереди меня ждёт прекрасное будущее.
Я же ничего из этого не делаю и не чувствую. Просто не могу. Сколько бы я себя ни заставляла. Мне кажется, за всё время моего пребывания за «щитом» я разучилась быть живым человеком. И пока пряталась там, я не только не избавилась от ненужных воспоминаний, терзающих чувств, идиотских моральных принципов и всего прочего негатива, но и пополнила коллекцию дерьмовых моментов, которые беспощадно ломали меня, превращая в беспорядочную груду обломков.
Сломанная. Сломленная. Разбитая. Бракованная.
Вот они – те самые правильные определения, которые лучше всего охарактеризуют моё нынешнее состояние.
Четыре месяца назад, отдавая всю себя в руки Аннабель, я надеялась, что сумею полностью отгородиться от влияния Адама так же, как всегда это делала в общении с другими мужчинами. Но я в очередной раз не учла один ключевой нюанс.
Адам не как все.
Он необычный. Другой. Мистический, и сколько бы я ни пыталась это отрицать, но он слишком небезразличен мне.
Страх перед потерей памяти помог мне защититься, однако, как выяснилось довольно быстро, только от его магической части. Будучи спрятанной за Анной, я не ощущала на себе воздействие «очарования» вместе со всеми его побочными эффектами, но вот от обычных человеческих реакций на все поступки и слова Харта я не смогла себя уберечь.
Я частенько воевала с Аннабель и сама порывалась разрушить стены изнутри не из-за желания выбраться наружу, а просто потому, что иначе не могла.
Я чувствовала всё!
Лютую ревность от каждого услышанного стона Виолы за стеной, разъедающую сердце обиду на вечную беспричинную злость и агрессию Адама в мой адрес, отвращение из-за его потребительского отношения ко мне и постоянное чувство униженности, ненужности, использованности, помноженное на беспросветную тоску по Остину, с которым Харт меня разлучил.
Медленно умирая от мысли, что Остин считает меня продажной шлюхой и, несомненно, ненавидит за это, я не прекращала скучать по нему каждый божий день и ночь, пока Анна удовлетворяла босса по высшему разряду. Она делала всё, что Адам ей велит, не испытывая при этом ни одной отрицательной эмоции. Но их испытывала я. Все до единой. Просто по-человечески. Без усиления его магии, которая точно испепелила бы меня ещё в первые же ночи нашей близости.
В навязчивом желании вернуть меня Адама непрерывно мотало из стороны в сторону, а мне приходилось с этим ежедневно справляться, чтобы удержать защиту и не позволить ему добраться до меня окончательно. И мне вроде как неплохо удавалось защищаться от его натиска. Временами проще, когда он заставлял унижаться перед ним, пытаясь разозлить меня до безумия. Временами сложнее, когда он пускал в бой фальшивую любвеобильность, от которой сердце заходилось в безобразном ритме, норовя выбраться наружу, вслед за собой утащив и меня. А когда мне всё-таки удавалось удержать себя и трепещущий орган за стенами, он просто-напросто разбивался, потому что Адам вновь начинал показывать своё истинное лицо.
Анна наверняка сказала бы, что каждую ночь я переживала то ещё веселье, да только мне лично смеяться не хотелось. Я мечтала разрыдаться от отчаянья, бессилия и душевной боли, которую Харт мне ночь за ночью причинял, но так как сделать это у меня как всегда не получалось, мне приходилось бороться со всей горечью вместе с застрявшими слезами внутри себя.
Но даже это не мешало мне справляться с ментальными атаками Адама, ведь, дай-ка напомню – бесконечное состояние «разбитого сердца» для меня не в новинку, и терпеть его день изо дня не являлось непосильной задачей.
До жути трудной. Мучительной. Разрезающей меня на части. Но не непосильной. Я держалась, даже когда совершенно не понимала, для чего это делаю. Ведь если так подумать, после окончания бесплатного контракта с Адамом меня никто и ничто не ждало.
Ни дома, ни денег, ни семьи, ни друзей.
Маму я бросила сама по собственному желанию, Эмилия вряд ли согласилась бы слушать меня после столь долгого молчания, а Остин… он явно вычеркнул меня из жизни сразу же, как получил всю омерзительную информацию о шлюхе, которая врала ему постоянно как сивый мерин.
Я осталась совсем одна.
Но так я думала до тех