Семейный портрет с колдуном. Ната Лакомка
но он произнес это таким тоном, и зеленые глаза так загорелись, что меня саму бросило в жар. Приедет завтра и… и что-то устроит? Я беспокойно взглянула на Аселина, и тот с очень мрачным и торжественным лицом взял меня за руку. Сделано это было напоказ, и я чуть не поморщилась, потому что не слишком приятно, когда на тебя заявляют права так очевидно. Но и вырываться я не стала, потому что это было бы совсем глупо.
– Лучше проводи мать, – колдун тут же отстранил леди Икению, стоявшую рядом с ним, и шагнул к нам. – Я сам провожу леди Валентайн, она же моя гостья.
– Мы все ваши гости, – заметила я, поа Аселин всё крепче сжимал мою ладонь в своей. – Желаете проявить любезность – возьмите под руку, например, господина Бо.
– Я кто по-вашему, чтобы разгуливать с ним под ручку? – хмыкнул граф. – А вот с вами не прочь прогуляться, – и он обернулся к Аселину, не переставая играть ямочками на щеках. – Ты же не против, внучек? К тому же, правила приличия запрещают жениху и невесте встречаться до свадьбы. Вы их уже нарушаете, так что не надо усугублять.
– Аселин, – позвала леди Икения, решившая спасти ситуацию, – подойди, пожалуйста. Я подвернула ногу, помоги мне добраться до коляски.
Мой жених нехотя разжал пальцы, отпуская меня. И я испытала почти облегчение и сразу сцепила руки на животе, показывая, что не желаю ничьих прикосновений.
– Молодежь сейчас ведёт себя так фривольно, – пожаловался Вирджиль Майсгрейв, наклоняясь ко мне.
Близко, очень близко. Я отступила, он сделал шаг ко мне. Да что за игра в кошки-мышки?!
– Вам самому сколько лет, что вы рассуждаете о распущенной молодежи? – спросила я. – К чему это шутовство, милорд? Вы не на много старше Аселина.
– Вы мне безбожно льстите, – широко улыбнулся граф. – Вообще-то, мне тридцать три.
– И правда, совсем старик, – сказала я с сарказмом и пошла по дорожке, которая, как я помнила, вела к выходу из лабиринта.
Хорошо, что колдун не уводил нас вглубь сада. С него станется завести, заблудить и бросить, чтобы позабавиться, как мы будем выбираться.
– Ну не совсем, – подхватил беседу граф, – тридцать три года – это расцвет человеческих сил, и физических, и умственных. Но в этом возрасте на многое начинаешь смотреть иначе. Появляется некая нетерпимость к глупости, ко лжи… – он многозначительно замолчал.
– Я никого не обманываю, – отчеканила я, останавливаясь. – И ваши намеки – они оскорбительны. Они… – я оглянулась и замолчала. Потому что позади нас был пустой сад. Каменные стены, увитые плющом, сдвинулись, загораживая дорогу, и не было никого – ни Аселина, ни леди Икении, ни даже Корнелии с мужем.
– Почему вы замолчали? – участливо спросил колдун, очень внимательно наблюдая за мной. – Продолжайте, леди Валентайн. Вы остановились на моих оскорбительных намёках.
– Где… где все? – с трудом выговорила я. – Куда вы заманили меня?
– Я заманил? – он изумленно приподнял брови. – По-моему, это