Гэкачеписты. Максим Артемьев
управления разваливающейся страной. В июле 1990 года на XXVIII съезде КПСС Борис Ельцин с трибуны объявил о выходе из партии. Впрочем, простой народ все меньше интересовался политическими интригами в верхах, его внимание было сосредоточено на тяготах выживания в условиях усугубляющегося экономического кризиса. Горбачевские реформы привели к дополнительному обнищанию и без того небогато живших советских людей.
Попыткой провести совместные экономические реформы СССР и РСФСР стала инициатива Станислава Сергеевича Шаталина и Григория Алексеевича Явлинского, известная как программа «500 дней». Абсолютно утопическая и нереалистичная (первый этап – 100 дней – приватизация, второй – 150 дней – либерализация цен, третий – 150 дней – стабилизация рынка, четвертый – 100 дней – начало подъема), она тем не менее увлекла многих – еще одно свидетельство отсутствия понимания того, что надлежит делать, как у верхов, так и у низов. Тут стоит заметить, что в период поздней перестройки огромную популярность получили экономисты, воспринимаемые населением как оракулы. Не имея никакого практического опыта управления, оторванные от жизни схоласты, начитавшиеся модных книжек, они уверенно вещали относительно темпов и курса реформ, а ряд из них были весьма ловкими интриганами и умели преподнести себя публике. В политическом плане отказ от «500 дней» сыграл против Горбачева, выставив его противником быстрых рыночных перемен, и заставил его убрать в конце года с поста главы Совета министров СССР совершенно растерявшегося Николая Рыжкова. Тогда же драматическим образом ушел в отставку министр иностранных дел Эдуард Шеварднадзе, объявив о ней прямо на трибуне съезда и намекая на неких врагов перестройки, вынуждающих его поступить таким образом.
В сентябре 1990-го произошло еще одно событие, по-своему знаковое. «Комсомольская правда» и «Литературная газета», общим тиражом 28 миллионов экземпляров, опубликовали статью Александра Солженицына «Как нам обустроить Россию?». Писатель и мыслитель высказывал вполне актуальные и разумные опасения: «Часы коммунизма – свое отбили. Но бетонная постройка его еще не рухнула. И как бы нам, вместо освобождения, не расплющиться под его развалинами». Но мелочно-суетливая Россия не желала слушать своего пророка. Не нравились ни предостерегающая интонация (хотелось верить в возможность скорых перемен к лучшему), ни предлагаемые рецепты, которые, излагаемые не привычным трафаретным газетным языком, не соотносились с вбрасываемой «перестройщиками» тематикой. Солженицын казался выжившим из ума и оторванным от советских реалий человеком, смотрящим в прошлое, а не в будущее. Как он сам потом признал: «…услышан я, к сожалению, не был. Не был понят». Публикация его «Архипелага ГУЛАГ» также не стала событием, несмотря на всё муссирование антисталинской темы.
Тут важно напомнить, какое место занимала в общественной жизни 1988–1991 годов тема «культа личности». Журналы и газеты были переполнены статьями, воспоминаниями, архивными