Каменный убийца. Луиза Пенни
ждено стать одним из классических литературных детективов.
Вы не найдете деревню Три Сосны на карте… хотя Луиза Пенни сделала и саму деревню, и ее жителей столь реальными, что вам захочется непременно отыскать ее.
Читать романы Луизы Пенни – редкостное удовольствие.
Это превосходная детективная история в классическом стиле Агаты Кристи, и она, безусловно, заставит поклонников с нетерпением ожидать продолжения.
Пролог
Более столетия назад «бароны-разбойники»[1] открыли озеро Массавипи. Они приехали туда из Монреаля, Бостона, Нью-Йорка и, углубившись в этот медвежий угол Канады, построили огромный дом. Хотя, конечно, они не стали пачкать собственные руки, к которым прилипало нечто совсем иное. Нет, они нанимали людей, носивших имена Зоэтик, Телесфор и Оноре, чтобы те рубили для них густые древние леса. Поначалу квебекцы сопротивлялись, ведь они всю жизнь жили в этих лесах. Они препятствовали уничтожению такой красоты, а некоторые наиболее проницательные предвидели печальный исход. Но деньги делали свое дело, лес постепенно сводился, и росла великолепная «Охотничья усадьба». После нескольких месяцев вырубки, обдирки, зачистки и сушки огромные стволы были водружены один на другой. Изготовление таких домов-срубов было искусством. Но не эстетическими соображениями руководствовались эти люди с точным глазомером и умелыми руками, а уверенностью в том, что зимой мороз убьет обитателей возводимых ими домов, если бревна будут неправильно подобраны. Какой-нибудь coureur du bois[2] мог часами созерцать обработанный ствол громадного дерева, словно расшифровывая его. Этот coureur du bois, этот человек леса раз за разом обходил вокруг бревна, присаживался на пенек, набивал трубочку и смотрел, пока ему не становилось понятно, где именно должно находиться данное бревно, пока не сгниет.
На это ушло несколько лет, и наконец большой дом был построен. Последний из строителей стоял на великолепной медной крыше, словно громоотвод, и озирал леса и одинокое манящее озеро с высоты, на какую он уже никогда не поднимется. И если у этого человека было хорошее зрение, то он смог бы разглядеть вдалеке приближение чего-то ужасного, похожего на стрелы летних молний. Оно надвигалось не только на построенный дом, но ровно на то место, где стоял человек на сверкающей металлической крыше. Что-то кошмарное должно было случиться на этом самом месте.
Он и прежде крыл крыши медью, и конструкция всегда была одна. Но на этот раз, когда все остальные считали, что работа уже закончена, он забрался на крышу и обил конек – верхушку крыши. Он не знал, почему сделал это, просто так выглядело красиво и у него возникло ощущение, что так оно и должно быть. К тому же у него остались излишки меди. После этого он снова и снова использовал такую конструкцию на больших зданиях в этой бурно развивающейся местности. Но тот дом был первым.
Забив последний гвоздь, человек медленно, осторожно, осмотрительно спустился.
Получив расчет, работники ушли с тяжестью на сердце, сравнимой с той тяжестью, которая оттягивала их карманы. И, оглядываясь назад, самые проницательные из них отмечали, что творение их рук само по себе немного напоминало лес, только неестественным образом положенный набок.
С самого начала в «Охотничьей усадьбе» было что-то неестественное. Дом был ошеломляюще красивым, окоренные стволы сияли золотистым цветом. Он был сооружен из дерева, обнесен плетнем и стоял на самой кромке воды. Он занимал господствующее положение над озером Массавипи, как «бароны-разбойники» занимали господствующее положение над всем. Эти капитаны промышленности ничего не могли с этим поделать.
И раз в год люди, носящие имена Эндрю, Дуглас и Чарльз, покидали свои империи железных дорог и виски, меняли гетры на погрызенные кожаные мокасины и направлялись на каноэ к дому на берегу уединенного озера. Они уставали грабить, им требовалось иное развлечение.
«Охотничья усадьба» была задумана и создана для того, чтобы делать одно – убивать.
Это позволяло им великолепным образом разнообразить жизнь.
Шли годы, и глушь отступала. Лисы и олени, лоси и медведи – все дикие звери, на которых охотились «бароны-разбойники», ушли из этих мест. Абенаки,[3] которые нередко доставляли богатых промышленников к громадному дому, состарились и отказались делать это. Рядом начали возникать городки и деревни. Близлежащие озера были открыты владельцами загородных домов и людьми, ищущими, где бы им отдохнуть на выходных.
Но «Охотничья усадьба» осталась. От поколения к поколению менялись владельцы, и постепенно головы давно убитых оленей и лосей и даже редкой пумы исчезли с бревенчатых стен и перекочевали на чердак.
По мере того как истощалось состояние его создателей, истощался и дом. Много лет он стоял заброшенным, слишком большой для единственной семьи и слишком удаленный для того, чтобы превратиться в гостиницу. Когда лес набрался сил и стал предъявлять свои права на дом, кто-то купил это сооружение. Была
В старой Канаде так называли первопроходцев.