Последний заслон. Антон Мамон
ракетный обстрел, возвестивший о начале войны. Прильнувшие к окнам американцы наблюдали чудовищное зарево – всполохи, от которых черное небо то и дело становилось бледно-оранжевым, как на полотнах Каспара Давида Фридриха. В ту жуткую ночь свершилось то, что научное сообщество называло маловероятной, почти невозможной перспективой. Пробудился Йеллоустоун.
Хотя чисто технически он и не относился к спящим вулканам. Его активность определялась как «умеренная». Но даже в самом страшном сне экологи, наблюдавшие за поведением гиганта, не могли представить его извержение. «Все в порядке! Все под контролем! За время своего существования Йеллоустоунская кальдера разверзалась лишь трижды и каждый раз брала передышки в 700 000 лет! Посему не волнуйтесь, ее нового буйства мы не застанем!» – улыбаясь, докладывала репортеру девушка в круглых очках и мятой панаме… за два дня до начала крупнейшего бедствия в новейшей истории.
Дальнейшее развитие событий шло вразрез с популярными теориями. Ярость Гефеста, разбушевавшегося в недрах американского континента, превзошла ожидания. Раз за разом он ударял своим молотом о наковальню земного ядра, отправляя на поверхность безудержные потоки магмы. Первый фонтан кипящей лавы взмыл на рекордные 950 метров. Немигающими глазами его созерцали по меньшей мере три миллиона будущих мертвецов.
Антрацитовое облако пепла в считанные секунды заволокло небеса, а по земле, словно кошмарные аспиды, расползлись потоки огненных рек, сжигающие все на своем пути. Забавно, но даже от их безудержного шествия удавалось скрыться, а убежать от другого, более медлительного убийцы, смог далеко не каждый. Проклятый вулканический смог, насыщенный ядовитыми газами, рано или поздно он настигал своих жертв, где бы те ни прятались.
Каждое большое извержение, точно распахнутый ящик Пандоры, рождает все вообразимые несчастья, выпускает самые страшные и беспощадные казни. Землетрясения, селевые потоки и цунами… Мать-природа, что в миг оборачивается злой мачехой, уничтожает все построенное человеком, ровняя с землей целые города. Стоит лишь представить это достаточно живо и участь помпейцев, в последний раз обнявшихся перед тем, как утонуть в пепле, перестает казаться ужасной.
Та роковая ночь… Вряд ли бы она вдохновила голливудских режиссеров на съемку очередного блокбастера. Взаправдашняя смерть, в отличие от экранной дублерши, не отличается изяществом. Она до тошноты откровенна, шокирующе жестока и неприглядна. Никаких театральных вздохов и закатывания глаз. Люди, оказавшиеся в эпицентре катастрофы, сгорают заживо, истошно вереща.
Кто бы мог подумать, что американцы, чьи праотцы отдавали последнее, чтобы увидеть Новый Свет, без оглядки бросятся куда глаза глядят… Миллионы янки ринулись к соседям на север, но даже гостеприимная Канада оказалась не в силах принять всех желающих. Ее границы закрылись уже на третьи сутки с начала катастрофы. Всем, кому не посчастливилось выжить, пришлось искать иные пути отступления. Груженные под завязку лайнеры улетали и уходили по морю в безумной спешке. И на то были причины…
Прерванная спячка Йеллоустоуна буквально отворила адские врата. Десятки врат, располагавшихся в разных частях Северной Америки. Будто последовав дурному примеру, пробудились и задышали ядом десятки вулканов континента. Одни лишь коптили и без того чумазое небо, другие извергали лаву и топили ледники, разрушая опустевшие города. Всего за месяц штаты погрузились в беспросветный токсичный мрак. Удушливая пелена сначала заволокла Северную Америку, а после, словно хладнокровный наемник, двинулась дальше, за океан. Туда, где распространялся хаос. Туда, где до смерти перепуганные люди искали укрытия и запасались едой.
– Я часто думаю… – мягкий женский голос заставил Александра проморгаться.
Неловко почесав щеку, он обернулся и произнес:
– О чем же?
– О том, что случилось бы, не реши вы спасти меня и Куно… – вымучено улыбнулась Софи. – Мы бы погибли. Задохнулись бы пеплом или умерли голодной смертью…
– Глупости! – махнул рукой Александр. – Тут, в Питере, вас бы не оставили в беде!
– Хочется в это верить… – коснувшись носа, женщина опустила взгляд. – Я ужасно признательна вам за предоставленный… как это правильно по-русски… приют?
– Боюсь, у этого слова не самый приятный окрас. Да и вообще, не стоит благодарности! Места полно, в запасах тоже не ограничены, а Куно отныне наша общая радость! Не дает заскучать!
– Порой он становится неуправляемым. Если начнет беспокоить, только скажите!
– Бросьте, фрау Майер! Мальчишка прелесть! А как быстро обучается русскому, просто чудо! Хотите чаю? – Александр снял очки и протер их полой халата.
– Не откажусь, – кивнула Софи. – Обучение языку… без лишней скромности, это моя заслуга. У него было по три занятия в неделю с тех пор, как ему исполнилось пять. Можно было начать и раньше, но современные психологи утверждают, что один из языков все же должен укрепиться в сознании и стать базой.
– Согласен! – Прошкин выключил чайник. – По опыту знаю, все билингвы ужасно нерешительные, колеблющиеся люди!
Софи