Оса. Алексис Алкастэн

      Орбейз Мерхади обомлел, когда после короткого и грузного жужжания позади себя он ощутил точечное прикосновение к его обнажённой спине. Два месяца назад попав в реанимацию после укуса осы, он узнал, о своей склонности к тяжёлым аллергическим реакциям на яд перепончатокрылых, и теперь этот двадцатипятилетний парень мысленно взмолился: «Пожалуйста, только не оса».

      И дёрнул же его чёрт снять рубашку. Оно-то, конечно, понятно: жара плюс тридцать восемь. Он вообще собирался переждать её в одних плавках, а к вечеру, после того как солнце убавит свою жестокость сходить через три квартала в магазин бытовой электротехники за кондиционером. Ведь синоптики обещают аномально засушливую погоду на целых два месяца. Но так или иначе, в виду страха быть укушенным опасным для него насекомым Орбейз сейчас с великим удовольствием остался бы даже в свитере. Его бы оса точно не прокусила. Увы и ах, назад с нынешними знаниями не вернёшься, чтобы исправить такую промашку или вовсе избежать всей так нехорошо сложившейся ситуации. Теперь не остаётся ничего иного, как стараться её разрулить, в худшем случе – надеяться, что она разрешится сама собой.

      Орбейз дышал даже не в пол объёма лёгких, а в лучшем случае в четверть. И уж точно не шевелился, чтобы резким движением спинных мышц не спровоцировать насекомое на укус. Если, конечно, это насекомое было из кусучих, в чём уверенности не было никакой.

      Точка шевелилась на спине, будто приспосабливалась вонзить в незащищённую плоть своё ядовитое жало, отчего по нервам Орбейза словно прокатывался многотонный каток с рифлёными металлическими колёсами, а потом поползла вверх. С некоторым облегчением парень даже подумал, что если эта пугающая его маленькая бестия через плечо выползет на грудь, то станет понятно чем она является в действительности. Может не так страшен чёрт, как он себе намалевал? Окажись она мухой или каким-нибудь жучком, – хлоп ладонью, и проблемы как ни бывало.

      «Ну давай. Давай же скорее выползай,– просил он про себя.– Не терзай душу. Давай же, я жду с нетерпением. Выползай. Ещё немного осталось. Давай.».

      Эти успокаивающие мысли сменились вдруг новым опасением, что бестия может заползти на голову. Там, запутавшись в волосах, она со злости точно ужалит. В тело укус опасен для его жизни, а в голову… От такой мрачной перспективы у Орбейза всё аж пошло разноцветными пятнами перед глазами. Ему на какое-то мгновение даже показалось, что жало уже вонзилось в его плоть, и не в спину, а именно в голову, словно насекомых две единицы и они орудуют в разных частях его тела – настолько ярко и живо разыгралось болезненное сейчас по понятным причинам воображение. Пришлось изрядно напрячься, чтобы вымести из головы мучительные видения. Хорошо, что удалось. Иначе бы он наверняка ударился бы в панику, и она вряд ли закончилась бы для него чем-то хотя бы более менее приемлемым.

      Между тем точка замерла где-то в центре правой лопатки и спустя несколько секунд с уже знакомым тяжёлым жужжанием отклеилась от человеческой кожи. Впервые за последние пять минут Орбейз ощутил заметное, хотя и не абсолютное облегчение. Ведь опасность, если, конечно, она была реальной вовсе не миновала. Сейчас отклеилась – хорошо. Потом вновь приклеится. И куда это хорошо подевалось, скажите мне на милость? И чтобы оценить ситуацию парень медленно повернулся, вращая глазами в поисках летающей позади него точки и точно заклинание мысленно повторяя всего лишь одно заветное слово: «Муха, муха, муха».

      Впрочем, даже если муха или жучок какой-нибудь, откуда они здесь взялись? Полчаса назад, выходя в продуктовую лавку, Орбейз оставлял квартиру, где не было даже намёка на какое-либо мало-мальское насекомое. Может он принёс его на одежде? Да, вполне себе может быть. Или оно залетело из подъезда в открытую им дверь, когда он сначала выходил, а потом вернулся? И это – тоже, надо признать, рабочая версия. Или может где-то в окнах есть щель, через которую оно пробралось в квартиру?.. Ну да не важно как и откуда. Главное,– чтобы это оказалось нечто способное лишь напугать и ничего более.

      Но надежды его не оправдались, в то время как опасения, как по закону подлости, наоборот подтвердились. Это действительно была оса. Большая, полосатая, будто преступник в тюремной форме, грозящая его жизни, она смотрела на него своими бездушными в сеточку глазами, слегка колыхаясь