Жизнь и смерть христианина. Дара Преображенская
нахмурилась, отвернулась к окну.
– Запомни, Володя, тебе с твоим здоровьем, чтобы окончательно вылечиться, необходимо хорошо питаться. Ты должен следовать рекомендациям доктора Джона, ведь ты так мечтал попасть в Измайловский полк и стать императорским гвардейцем. Мы тоже поддерживаем эту мечту.
– Не волнуйтесь, я сейчас выпью чай с пирожными и буду готов поехать.
Я взглянул на княгиню. Представить её облачённую в сари, было достаточно трудно. Гордая осанистая, со стороны она производила впечатление уверенно плывущего корабля среди волн этой жизни.
Я улыбнулся, обнял маму.
– А в сари ты бы выглядела довольно любопытно.
…..По пути нас догнал дождь, наша бричка уныло неслась по просёлочной дороге. Все молчали, мадам Энн по-прежнему была погружена в себя, я хотел её немного растормошить, но не решился. Вступать в мир другого без его согласия являлось табу для меня.
Мать положила свою ладонь на мою и так сидела, ничего не говоря. Отец отвлечённо смотрел за окно брички на окружавший нас пустынный пейзаж. Воды, к счастью, хватало, я отхлебнул немного из своей фляги. Жажда меня не мучила, несмотря на сухость воздуха. Дождь напоминал парную.
Наконец, наша бричка остановилась. Все вышли и в ожидании замерли. Короткий дождь уже прошёл, остались только небольшие лужицы, однако даже они являлись неплохим подспорьем для деревенских собак, которые начали лакать воду своими розовыми языками.
Мадам Энн что-то спросила у кучера на телугу, затем к нам подошёл какой-то старик-индус, опиравшийся на свой посох, и заговорил с мадам Энн. Я стоял и разглядывал старика с посохом. Он был мал ростом вследствие какой-то болезни, худ из-за плохого питания. У него были длинные до плеч седые волосы. Я подошёл к мадам Энн.
– Этот человек проводит нас к гробнице, – произнесла она.
Мы направились вслед за ним. Мама несколько раз останавливалась и обмахивалась платком. Было видно, что ей нехорошо, но она терпеливо шла и говорила, что с ней всё в порядке, что не нужно обращать на неё внимание. Я дал ей воду из фляги.
– Выпей, скорее всего, так действует зной на тебя. Мы не привычны к этому климату.
Она кивнула и с благодарностью посмотрела на меня.
– Володя, мне ещё лучше от осознания того, что у меня есть такой сын, – вдруг совсем неожиданно произнесла княгиня Маргарита Львовна, – ты – моя надежда, ты моя радость.
Отец, обладавший изрядной долей скепсиса, посмотрел на нас и пожал плечами. Больше он тогда ничего не сказал, но я знал одно, он был удивлён такой «бурной эмоциональностью», ведь она не была принята в дворянской среде. Нас всегда учили быть сдержанными и не проявлять, не показывать свои чувства. Это всегда считалось хорошим тоном. Мы дошли до небольшой выемки, которая вела в склеп. Проводник остановился, встал на колени, перекрестился к моему удивлению, учитывая то, что он исповедовал индуизм, затем начал читать молитву.
Я также перекрестился. Мы хотели уже войти