К точке отсчёта. Гвозденко Елена Викторовна
перепутали добро и зло, если котятами слепыми тычемся».
– Хандрила тётушка.
– Нет, сынок, не хандра это. Она будто что-то поняла, что другим еще не видно. Не знаю даже как выразить.
– А с кем тетушка близка была? Были же еще подруги, бывшие ученики?
– Были, как не быть. Но в гости Аннушка ходила редко, разве на юбилеи, да и не одна, всегда со мной. А ученики, не знаю, кого назвать. Многие ей детишек своих приводили позаниматься. Я подумаю, попробую список составить тех, кто чаще бывал, о ком Нюта упоминала.
– А врач, вы говорили, что она наблюдалась у врача.
– Участковая наша, насколько я знаю, ничего серьёзного.
Разговор прервал дверной звонок.
– Мишенька, вам открыть? – Клавдия Олеговна суетилась у двери.
Михаил Иванович с трудом протиснулся в квартиру Кислициной. Из-за его спины неожиданно возник сотрудник, худой человек с измождённым лицом.
– Кирилл Дмитриевич, участковый, – представился он Антону.
Визит полицейских раздражал. Кислицину казалось, что они задают какие-то нелепые вопросы, на которые у него не находилось ответа. Выручала соседка. Участковый по-хозяйски рылся в вещах пропавшей родственницы, размахивая папкой. Чёрное пятно взлетало, опускалось, выписывая виражи. Антон отошёл к окну. От вида брошенных на пол книг, от раскрытых шкафов с бельём пожилой женщины, от летающей черноты стало дурно.
Смысл, заточённый в обречённость.
Наконец, с формальностями было покончено. Он что-то подписал, вышел на воздух. Быстрее, в упорядоченную тишину отчего дома. Антон даже не заметил, как быстро стал называть родительский дом отца своим.
Сновидение второе
Улюлюканьем встретила толпа второе отделение маскерада.
«Смех и бесстыдство, – комментировал невидимый оратор. А впереди сам Бахус, бог, научивший людей виноделию и пьянству. Где Бахус, там веселие без границ, там пирушки и распутство».
– Голову будто козлину несут, – солидный купец, стоящий у самого края, дёрнул приятеля за рукав.
– Право слово, козлину, – согласился тот.
Перед притихшей публикой возникла повозка, на которой везли сооружение из камней. Вокруг кружились девицы, разряженные не по погоде в лёгкие полупрозрачные платья.
– А это что ж такое-то? – дородный сбитенщик пробрался к купцам.
Но купцы даже не обернулись на уличного торговца.
«Пещера Пана, а вокруг нимфы, божества природы, веселятся вместе с богом плодородия, дикой природы. Бог этот родился с козлиными ногами, длинной бородой и рогами, и тотчас же по рождении стал прыгать и смеяться. Жил он в Аркадии, встречал утро среди невест природы, водил с ними бесстыдные хороводы, а потом, утомившись, засыпал. Горе тому, потревожит сон Пана и его спутниц, не избежать им паники и безумия».
Фигуры сатиров с приделанными копытами и рогами, пристающие к нимфам, повозки с вакханками, играющими на тамбуринах.