Когда на часах полночь. Виктория Вольская
телевизор, утреннюю передачу, скоро будет прогноз погоды. Когда же закончится сезон дождей, вроде июль на дворе. Отхожу от окна, кутаюсь в безразмерную папину вязаную кофту, мелкими глотками пью горький, невкусный кофе.
– Мы прерываем эфир для экстренных новостей, – тональность голоса диктора меняется, и я заинтересовано поворачиваю голову в сторону телевизора. – Сегодня в полночь был убит Волков Владимир Сергеевич, –увеличиваю громкость. – Он был известной личностью нашего города, тридцать четыре года занимал должность судьи.
На экране мелькают кадры с места преступления, саму жертву не показывают, вместо этого мелькают фотографии из архива: с судебных заседаний, с семейных торжеств. Ухмыляюсь. А где фото с мальчишников? Корреспондент берет интервью у коллег и подчиненных. И все, как один рыдают и причитают, каким же хорошим человеком был Владимир Сергеевич, объективным, выносил только справедливые приговоры. Хохочу в голос. Лицемеры. Этого упыря никто не любил, его все ненавидели. Боялись. Ненавидели от того, что панически боялись. Страшный был человек. Жестокий. Волк. Машинально прикасаюсь ладонью к левой груди. Теперь он мертв. Мне его не жаль. Справедливые приговоры он выносил! Справедливость и Волков – это две разные вселенные. Продажная тварь теперь будет гореть в Аду. Я даже отмечу это радостное событие. Достаю из шкафа бутылку коньяка и наливаю пару капель в чашечку с кофе.
– Пусть тебе земля не будет пухом, мразь, – делаю несколько глотков.
Вот теперь этот напиток стал менее противным.
– Напоминаем, что это уже второе загадочное убийство. Неделю назад, третьего июля, в полночь, выстрелом в затылок был убит глава местной криминальной группировки Роман Молотов. Предполагаем, что первоначальную версию расследования – криминальные разборки, пересмотрят, так как почерк преступлений идентичен.
Выключаю телевизор, смотреть на отвратительную рожу «Молота» нет никакого желания. Я слишком часто видела ее в кошмарах.
В небольшом городке властью является не глава местной администрации, а, как мы называем в народе – «законно-криминальное трио»: Молот, Лютый и Волк. Молотов Роман, отчества его никто не знал при жизни, после смерти оно тоже не называлось, даже на надгробии его не написали. Молот держал в руках весь городской криминал. Лютов Вадим Андреевич – начальник полиции, прикрывал деятельность Молота, используя служебные полномочия. Волков – судья, впрягался за «своих», если у Лютого дело тормознуть не получалось. Двоих из них убили, очень надеюсь, что оставшегося постигнет та же участь. Местные власти и жители нашего города вздохнут с облегчением.
Звонок в дверь выводит из задумчивости, плетусь в коридор, смотрю в глазок.
–Кристинка, привет, – передо мной, улыбаясь, стоит соседка, девушка лет двадцати трех. – Вот, держи.
– Что это? – вопросительно смотрю на черный пакет, что она мне сунула в руки.
– Твой обед и ужин. Ты ж в такую погоду до магазина точно не пойдешь. А зная тебя, в холодильнике полный голяк. Я в магазин за смесью бегала, заодно тебе купила пачку пельменей и сметану.
– Юлька, если б не ты, я бы давно умерла с голоду, – с благодарностью говорю я.
– Не бескорыстно я это делаю, подруга, не бескорыстно. Не хочу, чтобы кто-то сюда заселился после твоей кончины. Ты ж идеальная соседка: мужиков не водишь, на музыкальных инструментах не играешь и с соседями не скандалишь, хотя я бы на твоем месте ту бабусю с третьего этажа давно обматерила.
– Ты это с удовольствием сделаешь за меня.
– Зараза прячется от меня, когда я с коляской выхожу гулять.
Есть у нас в подъезде старожил, баба Нюра, которая все и про всех знает, а чего не знает, быстренько придумает и по всему району разнесет. Согласно ее последним сплетням, Олег, муж Юльки, мой любовник. Видела она, что как-то он помог мне донести пакеты с продуктами до дома. Причем Олег имел неосторожность пройти в мою квартиру. И даже тот факт, что он пробыл у меня меньше минуты, не играл никакой роли при вынесении нам общего на троих приговора.
– Чек давай, деньги на карту переведу.
– В пакете чек. Приятного аппетита.
– Спасибо.
Из квартиры напротив слышится плачь Юлькиного семимесячного сына, и она спешит домой. Муж у нее никудышная нянька. Закрываю дверь, возвращаюсь на кухню.
Юля права: кроме открытого пакета молока в моем холодильнике нет ничего съедобного. Бросаю пачку полуфабрикатов в морозильную камеру. Поем позже. Сажусь за компьютер, рядом ставлю кружку с так и не допитым остывшим кофе.
На электронную почту приходит новый материал. Я работаю переводчиком в издательстве, перевожу на русский язык произведения западных авторов. Книга, с которой я сейчас работаю – детектив. Люблю этот жанр, за любовные романы не берусь. Я фанат своей работы, читать рукописи в оригинале намного интереснее и атмосфернее. Я стараюсь максимально приблизить перевод к первоисточнику, но всё равно это ни одно и тоже.
Просидев за работой до позднего вечера, ставлю точку в последней главе, закрываю ладонями уставшие глаза. Желудок