Лунная мелодия. Валерия Дашкевич
Чем могу быть полезен?
– Моя дочь хочет открыть счет в вашем банке, – ответила за меня Катарина, и я ей была благодарна за это.
– Сколько девочке лет? – хотела ответить девятнадцать, но меня опередила моя приемная мама.
– Семнадцать, – удивлена, нет, скорее ошарашена.
– Хорошо, документы с собой? – лениво продолжал выспрашивать мужчина.
– Да, – коротко ответила Катарина.
– Отлично, пройдите к мастеру Баэрн, – указали нам рукой на одиноко сидящего в углу гнома, который, казалось, перекладывал с места на место бумаги за таким же огромным столом, как он еще там не потерялся, не знаю.
– Благодарим, – ответила за нас Катарина.
Она шла чуть впереди меня: идеально ровная спина, расправленные плечи, гордо приподнятый подбородок – казалось, одень ее в дорогие платья, и она этого не заметит, будет также нести себя с достоинством. А возможно, это моя фантазия так разыгралась.
– Добрый день, мастер Баэрн, – официально холодным тоном начала Катарина.
– Добрый день, леди, – оторвав взгляд от бумаг, произнес седовласый мужчина. – Что желаете?
– Моей дочери, – присаживаясь на стул для посетителей, произнесла Катарина, – исполнилось недавно семнадцать лет, она желает открыть счет в вашем банке, вот ее документы, – она положила их на стол.
– Скажите, – вклинилась я в разговор. – А возможно у вас в банке положить деньги под процент? – удивленный взгляд пары глаз стал мне ответом – Я подумала, что не мешало бы, чтобы был доход, – извиняющимся тоном затараторила я.
– Ну почему же, можно, пять процентов годовых, – спокойно ответил гном.
– А если на полгода? – решила уточнить нюансы.
– Поделите на два леди, – с доброй улыбкой ответил мастер.
– Так что ты решила? – спросила меня Катарина.
– Сто золотых кладем на проценты на полгода, пятьдесят – на счет, как-то так, – ответила я, а мастер Баэрн перевел взгляд на Катарину, ища подтверждения моим словам.
– Пусть будет так, как сказала моя дочь, – ответила она, пожимая плечами.
Странно это звучит, необычно и чуждо, “моя дочь”, когда-то маленькая я мечтала, чтобы меня так называла та, что меня родила, а вместо этого слышала от ба-ма ласковое слова ”дочка”. Мне почти двадцать, это слово одновременно причиняет боль и ласкает, остается только страх, что меня могут снова бросить, словно ненужную вещь.
– Раз так, тогда сейчас составим все документы, подпишем. Как вас зовут леди? – обратился ко мне мастер Баэрн
– Зорина Линдон, – уверенно произнесла я. – Семнадцать лет, – протягивая документы.
– Хорошо, сейчас сделаем слепок вашей ауры, это и будет подтверждением вашей личности. Кто еще будет иметь доступ к вашим счетам? – волнительно, страшно, а не совершаю ли я ошибку, но оно само вырывается: – Моя мама Катарина Линдон.
Возможно, это и есть переломный момент в моей предстоящей жизни. На Катарину старалась не смотреть: мне было боязно, как она к этому отнесется.
Ее