Товарищи офицеры. Смерть Гудериану!. Олег Таругин
Пролог
А на нейтральной полосе цветы необычайной красоты…
Заливавшая окрестности неестественно-резким, химическим светом осветительная ракета наконец догорела, и снова наступила темнота. Если немцы будут придерживаться прежнего графика, следующую следует ждать минут через пять-семь. Примерно столько времени нам и нужно, чтобы проползти очередные три десятка метров, поскольку двигаться быстрее с грузом никак не получалось. Да и оба наших пленных фон-барона прилично снижали темп движения: хоть и начали службу еще в Первую мировую, ползать на брюхе за прошедшие годы определенно разучились.
– Ну что, старшина, вперед? – Я легонько хлопнул Феклистова по голенищу сапога. – Если так и дальше пойдет, через три-четыре ракеты будем у своих – тьфу-тьфу, чтоб не сглазить, конечно. И поосторожнее, запомнил, где у них колючка натянута? Смотри не запутайся, цепкая она, зараза. Мужики, остальных это тоже касается. Давай, Архип Петрович, время пошло.
– Добро, – пробасил старый артиллерист и сноровисто, словно показывая остальным, как правильно, пополз вперед, периодически замирая, чтобы проверить подозрительное место лезвием трофейного штыка. Конечно, вряд ли фрицы заминировали нейтралку: затяжных позиционных боев тут не велось, линия фронта двигалась каждые несколько дней, так что вражеских разведгрупп, шныряющих туда-сюда, бояться не приходилось, но и рисковать не хотелось. Оторванную руку или ногу даже артефакт Гурского, при всех его уникальных возможностях, обратно не пришьет. Но двигаться мы тем не менее старались не по прямой, а от воронки к воронке: уж там-то точно никаких противопехотных сюрпризов быть не может. Лишние метры и минуты, конечно, но лучше, как учит народная мудрость, перебдеть, чем недобдеть…
Следом за старшиной полз я, за мной Яша и поручик, затем пленные и остальные бойцы. Угловатый вещмешок с нашим главным трофеем я тащил лично, никому не доверяя ценный груз, то есть не тащил, конечно, а толкал перед собой. Вот так мы и двигались уже почти полчаса, или, если применять альтернативную меру исчисления времени, – четыре осветительные ракеты…
Неожиданно Феклистов замер, негромко звякнув чем-то металлическим, и по потной спине тут же побежали щекотливые мурашки: блин, неужели все-таки мина? Если да, сумеет ли старшина ее снять? Он все ж таки артиллерист, а не сапер. Сомнения развеял сам Архип Петрович, негромко сообщивший:
– Не боись, Виталий Батькович, то я проволку ножичком поддел, сейчас проход организую. Ты рогульки-то не потерял? Давай их сюдой…
Облегченно вздохнув, я прополз немного вперед и протянул старшине парочку заранее выломанных полуметровых палок с рогатинами на концах. Впереди снова негромко звякнуло: видимо, Феклистов приподнимал нижние ветви немецкой колючки, закрепляя их подпорками на такой высоте, чтобы в образовавшийся проход смог проползти человек. Провозившись еще минуты две, он удовлетворенно прошептал:
– Ну, вроде все. Только это, ползите аккуратно, тут немцы кое-где мины понаставили, да к колючке привязали, а трогать их я поостерегся, никогда таких не видал, на банку консервну похожи. Ежели заденете проволку, может и ахнуть. Ты там передай остальным, чтобы, значится, поосторожнее…
Перемазанные глиной и засохшим болотным илом подошвы старшинских сапог снова пришли в движение: артиллерист проползал под колючим заграждением. Приготовившись пропихнуть в узкий проход драгоценный сидор, за эти полчаса доставший меня по самое не могу, я замер, услышав со стороны немецких окопов знакомый хлопок ракетницы. Блин, вроде ж рано?! Торопливо уткнувшись физиономией в землю, застыл без движения, когда над головой повисла на парашютике проклятая «люстра» и окружающий мир снова стал черно-белым, словно старая фотография.
Томительно тянулись секунды. Отбрасываемые горящей алюминиево-магниевой смесью изломанные, излишне-четкие тени неторопливо ползли по земле, порой сплетаясь в причудливые узоры. Разумом я прекрасно понимал, что разглядеть нас на перепаханной воронками, заросшей травой и редкими островками кустарника земле весьма непросто. Но все равно не мог отделаться от навязчивого ощущения, будто лежу на идеально ровном голом поле и меня уже с любопытством рассматривает в прицел немецкий пулеметчик, лениво прикидывая, куда всадить первую пулю…
Наконец потемнело, и я, отсчитывая про себя секунды, пополз дальше, размышляя, что ж это за такие «консервные мины» и зачем фрицам их к колючей проволоке привязывать. Может, старшина никогда растяжек не видел? Так нет, в том-то и дело, что видел и даже устанавливать помогал, когда я эсэсовцам минный сюрприз в лесу готовил, еще и вопросами всю обратную дорогу мучил…
Пропихнув наконец угловатый сидор через проход, я пополз следом, напрягая глаза в попытке рассмотреть в слабеньком звездном свете смутившие старшину мины. А рассмотрев, лишь коротко выругался про себя: затейники-фрицы установили под проволочным заграждением «шпринг-мины»[1], прикрепив к колючке штоки взрывателей натяжного действия, так что заинтересованно сопящий рядом со мной старшина прав: если зацепить проволоку,
Sprengmine 35 – немецкая выпрыгивающая противопехотная мина кругового поражения. Упрощенно называется просто «прыгающей миной».