Очевидность фильма: Аббас Киаростами. Жан-Люк Нанси
серию книг о кино, которая будет непосредственно связана с нашей кинопрограммой Garage Screen. Возникнув в 2012 году, она быстро развивалась, став полноценной и важной частью Музея. В 2017 году мы впервые построили напротив Музея одноименный летний кинотеатр, а с 2018-го проводим конкурс для молодых архитекторов из России и СНГ на разработку архитектурной концепции Garage Screen.
Нам хочется верить, что за последние годы наша киноплощадка стала для Москвы своеобразной временной синематекой – местом, где новое кино вступает в диалог с современным искусством и другими художественными практиками, а фильмы предшествующих эпох раскрываются как актуальные здесь и сейчас. Кинопрограмма Музея «Гараж» разнообразна и развивается сразу в нескольких направлениях – от синематечного до фестивального и прокатного, от междисциплинарного до узкопрофильного, поэтому запуск книжной серии о кино является совершенно логичным этапом на пути развития Garage Screen.
Кинопрограмма Garage Screen не стремится подвести под кино некий общий знаменатель и ответить на непреходящий вопрос «что такое кино?», но, скорее, старается сохранять и развивать чувствительность и восприимчивость по отношению к самым разным проявлениям киноформы и разным типам киноязыка. Точно так же и книжная серия Garage Screen не ставит своей целью представить лишь один единственный взгляд на кино – его историю или теорию, его политическое измерение или место в повседневности. Но мы очень рады, что в силу исключительно естественных, нефорсированных обстоятельств первой публикацией в нашей серии стала книга современного французского философа Жан-Люка Нанси об иранском режиссере Аббасе Киаростами, почти полная ретроспектива которого станет главным событием сезона Garage Screen 2021. Глубокий, концептуальный и в каком-то смысле поэтический текст Нанси, который в этом плане конгениален удивительным в своей «сложной простоте» фильмам Киаростами, не только является замечательным комментарием к его творчеству, но и на примере его картин раскрывает основополагающие и онтологические процессы, определяющие природу, материю и философию кино.
Антон Белов,
директор Музея современного искусства «Гараж»
Зигзаг удачи
Аббасу Киаростами повезло со зрителем. Им оказался французский философ Жан-Люк Нанси. Философы редко пишут о кино, еще реже действительно пишут о нем, а не используют как повод, порой случайный, для изложения собственных теорий, которые с тем же успехом могли бы быть изложены на каких-то иных примерах.
Замечательное качество текстов Нанси о Киаростами в том, что он смотрит фильмы, очень внимательно, и порой видит больше, чем кинокритики или киноведы. Текст о Киаростами, который лег в основу этой книги, был заказан для сборника, который журнал Cahiers du cinéma готовил в 1994 году к столетию кино. Выбор фильма «И жизнь продолжается» был для Нанси случайным: как он сам признается, на тот момент это был первый фильм иранского режиссера, который он видел, и ему не хотелось слишком глубоко погружаться в предмет. Но он не просто пишет по заказу. Его просмотр сродни литературному close reading, пристальному чтению. И понять, насколько Нанси оригинален и одновременно точен, можно, сравнив его текст с любым конвенциональным киноведческим исследованием.
Нужно сразу заметить, что комментарии Нанси – это европейский и подчеркнуто светский, приземленный взгляд. Он не экзотизирует фильмы Киаростами, не выискивает глубокую восточную символику. Чтобы понять разницу, достаточно сравнить его прочтение фильмов с интерпретациями, существующими в англо-американской критике. В картине «Ветер унесёт нас» в фамилии невидимой заказчицы, с которой общается по телефону главный герой фильма Бехзад, – Годарзи – исследователи часто усматривают связь со словом «Бог», как если бы герой ждал инструкций от Аллаха. Его поездки на гору, чтобы поймать телефонную сеть, трактуются как аллюзия на вознесение пророка Мухаммеда на небеса. А сцена, снятая изнутри зеркала, глядя в которое бреется Бехзад, якобы указывает на его пограничное состояние между мирами явленного и сокрытого, символом которого в суфизме является зеркало[1].
Здесь неизбежно встает вопрос о том, насколько мы в принципе компетентны, чтобы писать о произведении, вышедшем из чужой культуры. Не вкладываем ли мы в такое произведение свои собственные смыслы и категории, которых в нем быть не может, и, наоборот, не упускаем ли смыслы, очевидные соотечественникам автора. Этот вопрос касается практически любых режиссеров с условного «Востока», добившихся международного признания, будь то Киаростами или Хон Сан-су и Апичатпонг Вирасетакул. Нельзя сказать, что Нанси совсем устраняется от решения этого вопроса, хотя и признается, что плохо разбирается в тонкостях иранской ситуации. Он строит свою концепцию по нескольким осям. С одной стороны, есть ось большого персидского фигуративного искусства и запрета на изображение. С другой – ось «иудео-греческой» полярности, как он ее называет. «…Так выстраивается сложная конфигурация отношений между присутствием и отсутствием, с одной стороны, и видимостью и реальностью – с другой». Обе оси образуют диалектику образа и взгляда. Образы могут быть запрещены или не запрещены. Взгляд может схватывать
См. обстоятельную монографию Натальи Казуровой, написанную с опорой на англоязычные академические исследования, в которой творчество Киаростами включается в социально-политический и культурный контекст Ирана: