Курсанты. Владимир Егоров
рядом с ним, коротко спросил: «Это что было?» – «Да я высоты с детства боюсь, решил вот проверить…» – «Понятно… Ну и как?» – «Теперь порядок!» – «Молодец! Иди спать». С той ночи я высоты не боюсь.
Мы перешли на Канонерский остров для короткого ремонта. Здесь уже стояла вторая наша баркентина «Вега», тоже ожидала докования. Нас буквально на следующий день подняли в плавучий док, выдернули гребной вал с винтом для ремонта. Мы, курсанты, разобрали металлические шкрябки и, пока корпус не высох, за несколько часов ободрали с деревянной обшивки подводной части налипшие ракушки и водоросли. На следующий день корпус просох, и мы простыми кистями (вальковых кистей, как и капроновых канатов, тогда ещё не было) покрасили корпус двумя слоями необрастающей краски. Краска настолько ядовитая, что, надышавшись её паров, мы в тот день даже есть не могли.
За ночь краска подсохла, вал с винтом работяги привезли на тележке и поставили на место. И вечером нас спустили с дока. Весь ремонт занял три дня. Капитан Чечулин не любил подолгу стоять у берега.
Переночевали у причала в порту. Наутро нам привезли продукты, и мы вышли из порта. Прошли под двигателем мимо Канонерского острова (двигатель у нас был 150 л.с., на спокойной воде развивали скорость узла четыре, не больше) и дальше пошли морским каналом. Под руководством боцмана Миши подняли грота-стаксель и бизань-стаксель (это такие треугольные паруса, которые поднимаются на штагах между мачтами). Во-первых, капитан считал, что парусному судну ходить под одним только двигателем неприлично, а во-вторых, команде доплачивали каждому по 43 копейки в час, если судно шло под парусами.
«Сириус» у набережной лейтенанта Шмидта, Васильевский остров. Принимаем продукты
В самом начале морского канала вдоль фарватера от Канонерского острова тянется узкая коса. На этой косе нас поджидали несколько наших курсантов с баркентины «Вега». Они шли по траве вдоль берега, до косы было метров 25—30, не больше. Когда мы поравнялись с ними, эти ребята запели под гитару очень громкими голосами новую песню Высоцкого: «Но парус! Порвали парус! Каюсь, каюсь, каюсь…» Друзья провожали нас в море и желали удачи. Это была такая картина, что у некоторых из нас даже на сердце защемило. Никогда этого не забуду.
Коса закончилась. Ребята с гитарой стояли у воды и, пока их было видно, махали нам снятыми гюйсами (синие форменные воротники) вслед. Через несколько дней и они на «Веге» ушли в море.
Больше трёх месяцев мы бороздили Балтийское море под парусами. В порты заходили редко и ненадолго. Побывали в Выборге, Риге, Таллине, один раз заходили в Ленинград. Моей вахте досталась по авралу грот-мачта (средняя мачта на судне). В случае аврала при постановке или уборке парусов, либо при повороте в сильный ветер, мы работали на этой мачте. В хорошую погоду всё делалось одной вахтой, другие в это время отдыхали или выполняли судовые работы. Первое время с нами на вахте