Маскарад. Михаил Лермонтов

      Юрий (в сторону). О, если б ты знал, что я люблю дочь моего дяди, ты не сравнивал бы себя со мною. (Вслух.) Я еду в чужие края – оставляю всех – родину – может быть, это поможет моему рассеянью.

      Заруцкой. Твой отец здесь и дядя и кузины… Их две?..

      Юрий (с приметным смущением). Да… да – они все приехали со мной проститься!.. И мы с тобой снова расстанемся!

      Заруцкой. Твое воображение расстроено, мой милый, ты болен. Зачем тебе ехать от нас?

      Юрий. Зачем разуверять меня, зачем останавливать несчастного. Неужели и ты против меня; неужели и ты хочешь моей гибели и ты изменил мне. Скажи мне просто, что ты думаешь – быть может, ты хочешь посмеяться надо мной, над безнадежной моей любовью так – как некогда – у меня был друг, который хохотал. Долго этот хохот останется в моем слухе. Ах! имей немного сострадания, столько, сколько человек может иметь – оставь меня лучше!

      Заруцкой. Бедный, в каком он безумии. Зачем я коснулся его живой струны? (К Юрию.) Послушай, запомни мои слова: дома лучше!..

      Юрий. Я еду – я должен ехать – я хочу ехать… (Кидается на стул и вдруг закрывает лицо руками.)

      Заруцкой (стоит в безмолвии над ним, покачав головою). Бедный!.. Кто виноват?.. Неужели человек может быть так чувствителен, что всякая малость раздражает его до такой степени. (Ударив себя по сердцу.) Этого я, по чести, не понимаю!.. Эй, брат. Вставай-ка – ты болен… Опомнись (трогает его).

      Юрий. Да! я болен! Смертный яд течет по моим жилам.

      Заруцкой поднимает его.

      (Как ото сна встает.) Где я, у кого я?

      Заруцкой. В объятиях твоего друга.

      Юрий (обнимает его с восторгом). У меня есть друг.

      Заруцкой. Утешься, брат, – не век горе.

      Юрий (не слыша его). Ты на меня не сердит? а? прости мне, если я что-нибудь тебе обидное сказал – не я говорил – мои страсти, мое безумство – прости меня…

      Заруцкой. Тебе нужен свежий воздух!.. Итак, пойдем отсюда… в поле…

      Уходят.

      Комната барышень. Любенька сидит и читает. Горнишная шьет платье, а Элиза перед трюмо. Все тихо.