Надя и Марея. Диана Юнкевич
безобразного вида в черных развевающихся на ветру плащах. На левом плече у каждого важно возвышался череп – квадратный, скошенный, с резко выступающей вперед челюстью. Черепа выпускали ярко-красные, окутанные в черный дым снопы света. Огненные, тяжеловесные кони резвой рысью неслись по небу, приближаясь к земле. За ними следом трусила не то волчья стая, не то свора собак. Во сне Надя не разобрала. Седые, длинные, сбившиеся в крупные колтуны волосы всадников подскакивали в такт рыси их коней. Хищные, темно-коричневые лица пустыми глазницами прожигали черный мрак алым, зловещим светом. Они кого-то высматривали. Неожиданно раздался звериный рев. Надя вздрогнула от неожиданности и ужаса. Она заткнула себе уши руками, но леденящий душу рев не умолкал ни на секунду. Острые, кривые, желтые клыки, изъеденные черной гнилью, обнажились в готовности.
«Всадники, наверное, увидели свою жертву», – только успела подумать Надя, как огненные кони коснулись копытами земли. Земля дрогнула. В недрах кто-то жалобно застонал.
– Что-то произошло? – сквозь сон шептала Надя сухими, потрескавшимися губами.
Издали она услышала взволнованный, немного напуганный крик мамы:
– Доченька, милая, береги себя! – На последних словах голос захрипел и внезапно оборвался.
Надю окатила беспросветная тоска вперемешку со страхом и безысходностью. В нос ударила болотная гниль с примесью сладковатого трупного запаха. Надю заколотило. Обдало жаром. Она покрылась испариной. Прошла целая вечность. Так, во всяком случае, показалось Наде. Она подскочила в кровати, опасливо озираясь по сторонам.
– Мамочка! Мама!
«Фу-ух. Дома», – прошептала Надя и тут же спряталась под одеяло. Это не спасло её.
Яркая луна пристально смотрела прямо в окно.
«Страшная, кроваво-красная. Демоническая какая-то».
Надя закуталась ещё плотнее, теперь из-под одеяла торчал только нос. Её что-то постоянно мучало и терзало, покой и размеренность жизни разбились вдребезги. И так было каждый раз, когда она предчувствовала что-то плохое или особенное. Каждый раз, когда она не могла объяснить себе внезапно появившуюся тревогу. Причину волнений она понимала, когда события уже происходили в реальности.
Трясущимися руками Надя схватила книгу с прикроватной тумбочки, как хватается утопающий за спасательный круг. Хотела почитать, чтобы успокоиться. Буквы растекались и превращались в пятна, медленно плавали по листам. Надю знобило. Успокоиться не получалось. Она раздраженно отбросила потрепанную книгу.
– Да что же такое-то? Все не как у людей… Сон нормальный присниться не может. Вечно страшилища какие-то. Откуда только такие берутся? – нервно прошептала Надя.
Она медленно сползла с высокой деревянной кровати. На цыпочках, тихо, чтобы не разбудить Снежу, добралась до спальни родителей. Темная комната была пуста. Держась за стену, она дошла до своей комнаты.
– Так поздно, а их еще нет. Странно. Может, что-то случилось? Нужно позвонить. – Она набрала мамин номер, но телефон не отвечал. Зацепила непослушными пальцами синие джинсы с кресла, кое-как натянула голубую водолазку. Волнение было гнетущим. Она как бы нехотя, еле волоча ноги, подошла к зеркалу, показала ему язык, собрала в хвост взъерошенные белые, кучерявые волосы, наскоро набросила на себя плащ и тихо вышла, закрыв за собой дверь.
– Ключи забыла, – испуганно прошептала Надя, глядя на запертую дверь. – Вот кулема! Придется Снежу будить. Ай, ладно, будь что будет, – она махнула рукой.
На лестничной площадке тускло мигала лампочка. Темные тени бегали по стенам.
«Будто вымерли все». – Надя вышла на хмурую, неприветливую улицу.
Небо мгновенно затянулось плотными грозовыми облаками. Ударил гром, словно о чём-то предупреждал её. Плотной стеной хлынул ледяной дождь.
– Но почему сейчас-то? Вот так невезуха… – испуганно пробормотала она, ежась и тревожно всматриваясь в темноту.
Лужи быстро наполнялись и походили на мелкие речушки.
Надя, задумавшись, шлёпала по воде, не разбирая дороги. Внезапно налетел ветер, больно хлестнул по лицу. Холодный, нежданный удар привёл ее в чувство.
– Что происходит? Что-то явно происходит, только моя бедная голова ничегошеньки не понимает.
Она ускорила ход, потом и вовсе побежала. Горькие слезы слились с дождём. Тело казалось чужим, непослушным.
– Я никого не боюсь. Я дойду. Со мной ничего не случится! – непрерывно твердила Надя. Она вспоминала молитву, которой научила ее мама: «Отче наш, иже еси на небесех…»
Мама советовала в особо тяжёлые времена проговаривать её про себя, и помощь обязательно придет. Когда Наде исполнилось три года, она стала чувствовать себя взрослым человеком. И не проходило ни дня, чтобы она не вспоминала мамин совет.
Желтые фонари кривились под дождем и вскоре исчезали во мраке ночи. Надя промокла до нитки. Зубы громко стучали. Туфли размякли в мутной воде. Подошва предательски хлюпала, потом и вовсе отклеилась. Надя на себя разозлилась. Сорвала висевшую с ноги туфлю, с