Штурм Линии Маннергейма. Оболганная победа Сталина. Баир Иринчеев

      Старшина паек им пишет,

      А по почте полевой

      Не быстрей идут, не тише

      Письма старые домой,

      Что еще ребята сами

      На привале при огне

      Где-нибудь в лесу писали

      Друг у друга на спине…

      Из Рязани, из Казани,

      Из Сибири, из Москвы —

      Спят бойцы.

      Свое сказали

      И уже навек правы.

      И тверда, как камень, груда,

      Где застыли их следы…

      Может – так, а может – чудо?

      Хоть бы знак какой оттуда,

      И беда б за полбеды.

      Долги ночи, жестки зори

      В ноябре – к зиме седой.

      Два бойца сидят в дозоре

      Над холодною водой.

      То ли снится, то ли мнится,

      Показалось что невесть,

      То ли иней на ресницах,

      То ли вправду что-то есть?

      Видят – маленькая точка

      Показалась вдалеке:

      То ли чурка, то ли бочка

      Проплывает по реке?

      – Нет, не чурка и не бочка —

      Просто глазу маета.

      – Не пловец ли одиночка?

      – Шутишь, брат. Вода не та!

      Да, вода… Помыслить страшно.

      Даже рыбам холодна.

      – Не из наших ли вчерашних

      Поднялся какой со дна?..

      Оба разом присмирели.

      И сказал один боец:

      – Нет, он выплыл бы в шинели,

      С полной выкладкой, мертвец.

      Оба здорово продрогли,

      Как бы ни было, – впервой.

      Подошел сержант с биноклем.

      Присмотрелся: нет, живой.

      – Нет, живой. Без гимнастерки.

      – А не фриц? Не к нам ли в тыл?

      – Нет. А может, это Теркин? —

      Кто-то робко пошутил.

      – Стой, ребята, не соваться,

      Толку нет спускать понтон.

      – Разрешите попытаться?

      – Что пытаться!

      – Братцы, – он!

      И, у заберегов корку

      Ледяную обломав,

      Он как он, Василий Теркин,

      Встал живой, – добрался вплавь.

      Гладкий, голый, как из бани,

      Встал, шатаясь тяжело.

      Ни зубами, ни губами

      Не работает – свело.

      Подхватили, обвязали,

      Дали валенки с ноги.

      Пригрозили, приказали —

      Можешь, нет ли, а беги.

      Под горой, в штабной избушке,

      Парня тотчас на кровать

      Положили для просушки,

      Стали спиртом растирать.

      Растирали, растирали…

      Вдруг он молвит, как во сне:

      – Доктор, доктор, а нельзя ли

      Изнутри погреться мне,

      Чтоб не все на кожу тратить?

      Дали стопку – начал жить,

      Приподнялся на кровати:

      – Разрешите доложить.

      Взвод на правом берегу

      Жив-здоров назло врагу!

      Лейтенант всего лишь просит

      Огоньку туда подбросить.

      А уж следом за огнем

      Встанем, ноги разомнем.

      Что там есть, перекалечим,

      Переправу