Идеология и филология. Ленинград, 1940-е годы. Документальное исследование. Том 1. Петр Дружинин
е ростки мысли, которые смогли взойти в столь невыносимых условиях, выжили и утвердились только лишь потому, что долгое время не воспринимались этой самой «наукой» всерьез. Именно по этой причине вторая половина ХХ в. представляется временем, когда наука о литературе развивалась не благодаря, а исключительно вопреки руководящей воле.
В результате ее символами стали Ю. М. Лотман, Н. Я. Эйдельман и другие ученые. Они – настоящие герои науки о литературе, по гамбургскому счету; и сейчас уже не имеет значения, что Ю. М. Лотман не имел академических лавров, а Н. Я. Эйдельман или В. Э. Вацуро не были докторами наук… Скорее это укор современникам и верный диагноз системе научной иерархии.
Таким образом, пройдя за 70 лет дантовы круги советской действительности, гуманитарная мысль не только смогла выжить, но и дождаться смерти последней. Но какова была цена! Наука о литературе вышла обескровленной, с извращенной системой ценностей, отягощенная методологическим и кадровым балластом.
Столь пессимистический взгляд лишь усиливается проблематикой, которой посвящена настоящая книга. 1940-е гг. стали не просто годами несбывшихся надежд; они стали вторым дыханием сталинизма, годами идеологического удушья, временем абсолютного и окончательного подчинения общественных наук диктату тоталитаризма. Цена победы режима была велика: из науки были выдавлены не только отдельные ученые, но уничтожены целые научные направления, с превеликим трудом сформировавшиеся в предвоенные годы.
Одной из самых знаменитых жертв, принесенных на алтарь сталинизма в 1940-е гг., стала школа науки о литературе филологического факультета Ленинградского университета. Механизмы, которые привели к уничтожению этой научной школы путем изгнания ее ведущих представителей, были неодинаковы по своей природе; и лишь уникальным стечением исторических обстоятельств можно объяснить то, что деструктивные силы оказались в конце 40-х гг. направлены именно против нее.
Естественно, столь печальный итог может быть лаконично объяснен той идеологической линией, которую проводило сталинское руководство. Но динамика этого процесса, в ходе которого на «идеологический фронт» поочередно вступали различные управляемые или спонтанные разрушительные силы, порой не всегда очевидно «идеологические», оказывается важной для осмысления истории советского общества и истории отечественной науки вообще.
Исследованию как самих механизмов идеологии советского тоталитаризма 1940-х гг., так и результата их воздействия на науку о литературе и отдельных ее представителей посвящена наша работа.
Поскольку мы рассматриваем различные и многочисленные аспекты как политической, так и интеллектуальной истории СССР 1940-х гг., то историография исследуемого вопроса оказывается достаточно обширной и неоднородной.
Непосредственному вопросу нашей книги – влиянию идеологии на развитие ленинградского литературоведения в первые послевоенные годы – посвящено не так много исследований. По сути, они исчерпываются знаменитой статьей К. М. Азадовского и Б. Ф. Егорова «Космополиты»[1], которая представляет собой расширенный вариант их более ранней работы «О низкопоклонстве и космополитизме: 1948–1949»[2]. Основанные преимущественно на печатных источниках, с привлечением рукописных документов из архива К. М. Азадовского, эти публикации имели известный резонанс и давно стали хрестоматийными.
То обстоятельство, что за прошедшие годы к двум указанным текстам не прибавилось сколько-нибудь ощутимых работ по данной проблематике, где бы публиковались неизвестные ранее источники, нуждается в объяснении. По-видимому, связано это с тем, что 1940-е гг., особенно в отдельно взятой научной области (притом локализованной географически), не представляются уж настолько далеким прошлым, прикосновение к которому происходило бы безболезненно для современников. Учитывая то обстоятельство, что многие участники тех событий имеют ныне здравствующих учеников, последователей да и просто потомков, историки науки из числа филологов практически не касались в своих изысканиях подробностей конца 40-х гг., ограничиваясь картиной, данной К.М. Азадовским и Б. Ф. Егоровым.
Но многие вопросы, рассмотренные нами, к настоящему времени имеют фундаментальные исследования; особенно это касается работ, необходимых для осмысления общей идеологической атмосферы середины ХХ в. Таковы книги Д. Л. Бабиченко[3], Ю. Н. Жукова[4] и особенно Г. В. Костырченко[5]. Также необходимо отметить труды менее масштабные по тематическому охвату, но оттого не менее важные для осмысления эпохи и ее движущих сил – это книги В. М. Алпатова[6], В. Ф. Зимы[7], В. А. Иванова[8], В. Н. Сойфера[9] и некоторых других, которые являют собой примеры детально документированных и выверенных в своих выводах исторических исследований.
Источниковедческая направленность нашей работы, а также стремление представить верную и аргументированную картину происходившего поставили нас перед