Хор больных детей. Скорбь ноября. Том Пиккирилли
низким голосом, расставляет бедра так широко, словно перелезает через плетень, и знает, что все происходящее здесь – неизменный ритуал.
Вербал Рейни, хозяин своей собственной судьбы, по меньшей мере такой же храбрец, как его кузены и дяди, царапает ногтями по барной стойке, отколупывая кусочки лака.
– Почему, черт возьми, нет? Пойдем, милашка! – отвечает он.
Бетти Линн окружена клубами дыма. С момента, когда я последний раз ее видел, ее детские округлости практически пропали. Живот плоский, и в девятнадцатилетних глазах видны эоны нелегких переживаний. Она поворачивает голову ко мне, словно благодаря за жизненные уроки. Я киваю в ответ.
Дикий кабан продолжает вершить свой суд, глядя на нас сверху. Мать, невидимая, но находящаяся всего в нескольких дюймах от меня, хихикает. Дым клубится вокруг нас, пока я почти не начинаю верить, что мы больше не существуем.
Мы существуем и знаем это, но больше нет нужды это признавать.
ОНИ РАСПЕВАЮТ И РИСУЮТ ГЕКСАГРАММЫ.
Река разлилась за пределы поймы и вышла из берегов, а группка ведьм под предводительством Вельмы Кутс собралась около дома. Они остановились в лесах на краю наших владений, проводят ритуалы, тыкают пальцами и проклинают. Меня это начинает подбешивать.
Я выхожу к ним в бушующий ветер и дождь. Кроме Вельмы Кутс, там еще шесть женщин – три невзрачные, одна красивая и совсем подросток, старая кошелка и древняя старуха. Для своей церемонии они напялили шали и какие-то рваные тряпки, а головы обмотали кружевными платками. За считаные секунды я промок до костей, как и они. Они вросли в землю глубже, чем любое дерево. Явились из болот на эту странную встречу – на этот колдовской обряд.
– Нам нужно твое семя, – говорит Вельма Кутс.
– Прекрати уже нести чушь!
– Нам нужно взять твой уксус.
Вода льется в ее рот во время разговора. Я оборачиваюсь и замечаю Доди в окне спальни, а рядом изогнутой струей стекает вода с флигеля. Доди возбуждает роль, которую она играет в нашем противостоянии. За ней внезапно возникает какое-то движение. Тени шевелятся, когда братья клонятся вперед. Они понимают, что тоже являются частью происходящего. Семя у нас одинаковое.
Мне до смерти хочется курить.
– Нет.
– Твоя гордость будет стоить жизни всем нам!
– Ты говоришь это, стоя в самом центре всего?
– Я делаю то, что должна.
– Как все мы.
– Только не ты. Томас, ты должен выполнить свою обязанность.
Смех нарастает у меня в груди, но не прорывается наружу.
– Как сказала Доди, есть сила в именах. Мое имя – часть меня и тоже предмет моей гордости. Ты не можешь взять одно без другого.
Вокруг нас завывает и плачет буря, а ивы, тополя и сумахи кланяются ей и дико машут ветвями. Я не умру, как мой отец, и не стану посмешищем.
– Этот ураган – расплата, он пришел за тобой, Томас. Мертвецы здесь, они выходят.
– Меня не волнует.
– Если не у тебя, то Доди получит семя у