Тюремные каникулы. Александр Воронцов
будет ни воров в законе, ни бандитов, ни ментов, как в популярных сериалах – то есть, не будет всей этой блатной романтики и всей этой криминальной шелухи. А будет исповедь человека, которому довелось побывать по обе стороны колючей проволоки и тюремной стены. То есть, сначала мне пришлось охранять заключенных, а спустя много лет я и сам стал заключенным. И полгода отсидел в тюрьме, в камере. Где нет закона в полном понимании этого слова, нет никаких прав, зато есть бесправие и полный беспредел.
А еще есть свои тюремные законы, которые, в отличие от законов государства, обязательны к исполнению. И вот как раз нарушение этих законов карается всегда, беспощадно и жестоко.
И, конечно же, эта книга о том, как нормальному человеку вести себя в ненормальных условиях, которые внезапно становятся нормой. И как при этом остаться нормальным человеком. Есть ещё и политический аспект в моем рассказе. Потому что я попал в тюрьму, как человек, совершивший государственную измену. Как предатель Родины.
Глава 1. «Тюрьма – твой дом!»
Тюремная дверь лязгнула, словно пасть какого-то старого ржавого монстра- робота. Дежурный открыл решётку – на тюремном сленге её называют решкой, но пока он возился с засовом, арестанты уже спрыгнули со шконок и выстроились лицом к окну и спиной к двери, держа руки за спиной, как того требует режим.
– Дежурный Орлов, камера 940, шесть человек, – привычно отрапортовал Саня.
Сегодня была нормальная смена – Васильич и Тёма, поэтому настроение у Орлова было приподнятое: авось получится выцыганить через дежурного контролёра у соседней камеры табачку и чаю.
– Все в порядке? – спросил Тёма, как всегда.
– Нет, конечно. Голодаем, а это – нарушение режима содержания, – тут же ответил Орлов, улыбаясь.
– Ничего, счас Сан Саныч к вам зайдет, он вас накормит, – отрезал молодой контролер и, тоже улыбаясь, отошел в коридор, оставив дверь открытой.
Опер, как всегда, залетел в камеру, словно шаровая молния среднего размера, весь собранный, но какой-то дерганый.
– Дежурный Орлов, камера…
Сан Саныч нетерпеливо махнул рукой, прерывая Санину тираду на полуслове.
– Доброе утро. Ко мне лицом. Все живы?
Этот вопрос оперативный сотрудник Днепропетровского следственного изолятора, капитан Александр Александрович Подгорный задавал каждый раз, посещая камеры «политических» арестантов. Возможно, делая обход «блатных хат», «уркам» он задавал другие вопросы. Впрочем, как уже успел убедиться Орлов, в камерах, где сидели арестованные по уголовным статьям, условия содержания были намного лучше, нежели у «политических» арестантов. Так что вряд ли у блатных возникали мысли о бренности бытия или о недолговечности человеческой жизни.
Сан Саныч посмотрел на обитателей камеры 940 и нахмурился.
– Я же говорил – привести себя в порядок. Что это вы мне тут за «Аллах акбар» отрастили? Чтобы завтра все побрились!
Эти слова относились к Вовчику, Иванычу и Бодрову, которых Гоча, по своему обыкновению приколовшись, подговорил сбрить усы, но оставить бороды. И эта троица теперь светила своими кадыровскими бородками, которые за месяц серьезно отросли. Особенно комично выглядел Вован со своим детским личиком и губками семилетнего мальчика, которое украшала борода а-ля «грозный чеченец». Было такое впечатление, что малыш решил поиграться во взрослого дядю. А вот Иваныч и Бодров, которым перевалило за полтинник, со своими бородами смотрелись очень даже ничего. И на чеченцев не походили ни капли. Иваныч с его лицом викинга скорее напоминал эдакого норвежского шкипера, джеклондоновского Волка Ларсена.
Между прочим, на бородищу самого Сани Орлова опер внимания не обращал. Хотя там уже выросла такая «лопата», что Саня вполне мог бы сыграть Деда Мороза без грима. Только седой у него была лишь часть бороды, а усы так вообще оставались тёмно-русыми. За четыре месяца борода отросла настолько, что могла сравниться даже с бородой православного священника, сидевшего в соседней, 941-й камере.
– Заявления, просьбы есть? – протокольным тоном спросил начальник оперчасти.
– Сан Саныч, нам бы мыла, нечем ни стирать ни мыться, – скороговоркой, боясь, как бы тот не убежал дальше на обход, зачастил Орлов.
– А вам что, Подгорный обязан выдавать мыльно-рыльное, – тут же вызверился опер.
Но сразу улыбнулся и, как ни в чем ни бывало, продолжил:
– Ладно, скажу коменданту, чтобы выдал. Еще просьбы есть?
– Ещё нам суп с устрицами не нравится, пусть заменят на уху по-крестьянски, – тут же вставил Орлов, давая понять, что арестанты ценят шутки администрации.
Опер посмотрел на Саню и съехидничал:
– Уху по-арестантски обещаю. Ты, Саня, дошутишься у меня. Проведу шмон, найду запрещенные предметы, пойдешь ты, милок, в карцер. Ладно, отдыхайте. Вон, книги читайте, раз добились своего