Медведи тоже умеют любить. Ирина Юльевна Енц
отец ей всегда уступал. Но, на сей раз, все было по-другому. Он услышал, как папа достаточно настойчиво принялся возражать.
– Оля, он мужчина, не забывай этого. Ты его всю жизнь под юбкой не продержишь. Анфиса Федоровна безусловно, достойная женщина, и просто замечательная бабушка, но мальчик растет, и ему необходимо закалять и характер, и тело. А в этот раз в экспедиции будут еще два паренька. Ты же знаешь Куликова Сергея? Так вот, он своих пацанов берет. Так что, Олегу будет не скучно. Парни у него хорошие, многое умеют, многое знают. Так что нашему сыну будет чему у них поучиться.
Мать опять вздохнула, но Олежке показалось, что уже не так горестно, и все еще попробовала возражать.
– Так Куликовским ребятам уже сколько? Младшему четырнадцать, а старший уже совсем почти взрослый мужчина, ему семнадцать. А наш-то, совсем малявка по сравнению с ними. Захотят ли возиться? Да, и няньки с них, как с тебя балерина. – Невесело усмехнулась она.
Голос отца стал мягким и чуть насмешливым.
– Оль, да они сами предложили, чтобы я Олежку с собой взял. Они за ним и присмотрят. Не волнуйся, все будет хорошо.
Они еще поговорили немного, но Олежка дальше слушать не стал. Было ясно, что в этот раз папа все-таки возьмет его с собой. Он забрался в кровать, сунул отцовский бинокль под подушку, как некую гарантию и пропуск в тот таинственный мир под названием «тайга», в который до сих пор ему ходу не было, и, свернувшись калачиком, уснул, счастливо улыбаясь во сне. А когда он проснулся, возле его кровати стояла пара новеньких кирзовых сапог маленького размера.
То лето он долго еще вспоминал и наяву, и в своих снах. Тайга приняла его не сразу. Сначала, она обрушилась на мальчишку всей своей мощью комариных и москитных туч, затяжных дождей, ночного волчьего воя. Но, рядом был отец, и Олежка, сцепив зубы терпел. Терпел так, как только умел, стараясь не показывать своих слабостей. А ночами, зарывшись в спальник в палатке, тихонько скулил, так, чтобы, не дай Бог, никто не услышал. Нестерпимо чесалось все тело, глаза превратились в две щелочки от укусов ядовитой мошки, непривычные кирзовые сапоги натирали ноги до кровавых мозолей. Отец поглядывал на него вопросительно, но он, упрямо стиснув зубы, выдавливал на своем лице улыбку. Ведь если он только пикнет, отец тут же его отправит домой, и больше никогда уже не возьмет с собой. Да еще ему страстно хотелось показать себя настоящим мужчиной, чтобы отец им мог гордиться.
С Федькой и Иваном Куликовыми он подружился сразу. Федька старший был уже почти взрослым дядькой. У него даже на подбородке вылезал пушок, который обещал в скором времени превратиться в настоящую бороду, как у его отца или дяди Сережи, отца мальчишек. Федор был не по годам рассудительным, и опекал их с Ваняткой, младшим Федькиным братом, почти, как взрослый, серьезно и ответственно. По утрам подъем вместе со всеми, легкая гимнастика, водные процедуры у ледяного ручья, до которого еще надо было добежать. Затем, Федор придумывал им какие-нибудь несложные дела