Медведи тоже умеют любить. Ирина Юльевна Енц
хлеба. Идти до пещеры следовало километра три в гору, потом пройти по хребту еще километра два. И там были скалы. Олежку просто околдовало их тяжелое и суровое очарование. Словно, он попал в совершенно другой мир. В тот мир, о котором ему рассказывала бабушка Анфиса в своих сказаниях. Мальчик без конца вертел головой, словно ожидая, что из-за какого-нибудь камня высунется голова кладовика7, ну, или, на худой конец, просто лешего.
Пещера, запрятанная между двух больших камней, напоминающих очертаниями голову волка, была не очень глубокая, может метров десять всего. В ней пахло сыростью и диким зверем. У Олежки по коже побежали холодные мураши. Словно, из темных углов на них смотрел кто-то невидимый и ужасный. Судя по тому, как Ванька переступал с ноги на ногу, испугано оглядываясь, ему тоже было не по себе и хотелось побыстрее сбежать из этой темной дыры, которая словно тянула их в свою ненасытную утробу. Спички сгорали быстро, и не давали достаточного света, чтобы разглядеть пещеру как следует.
Нестерпимо захотело оказаться там, где ярко светит солнце, где все просто и понятно, где комары уже не кажутся таким уж страшным бедствием. Когда они выскочили наружу, заполошно дыша и, почему-то, оглядываясь, будто, кто-то гнался за ними, и мог в любой момент схватить и утащить обратно в темноту лаза, прямо перед пещерой их поджидал «сюрприз». Медведица с двумя маленькими медвежатами.
Ванька как-то сдавленно пискнул, вроде как собираясь крикнуть, но в последний момент передумал, а Олежка, не отдавая себе отчет, почему, сделал несколько шагов вперед, прямо к медведице. Он бы не смог объяснить не то, что кому-нибудь, а даже самому себе, почему он поступил так. Было ощущение, что он встретил старых друзей. Медвежата, завидев людей, перестали баловаться, и замерли недалеко от матери. А мать – медведица, потянула носом воздух, прижала свои круглые, и как казалось Олежке, смешные ушки к крупной, словно бочка, голове, и пошла напряженной походкой прямо к мальчику, изредка издавая какие-то утробные звуки, больше похожие на кваканье огромной жабы, чем на медвежий рев. Позади Олежки раздался дрожащий от страха Ванькин голос.
– Стой! Не шевелись!!!
А Олежка и не собирался шевелиться. Он завороженно смотрел на приближающуюся медведицу, совершенно не испытывая никакого страха. Огромный бурый зверь казался ему, будто продолжением того сказочного мира, в котором он вдруг очутился благодаря собственному неуемному любопытству. Вот сейчас, он подойдет к нему и позовет идти за собой в огромный ДРУГОЙ таинственный мир. Медведица подошла к нему на расстояние метров трех и остановилась, потягивая носом воздух. И тут случилось то, что привело Олежку в совершеннейший восторг. Медвежата выскочили из-за спины матери, и кинулись прямо к нему. Они стали тыкаться в него носами и лбами, скакать вокруг него, будто приглашая мальчика поиграть с ними. Он вытащил из кармана кусок хлеба, и, разломив его пополам, протянул медвежатам. Мама-медведица предостерегающе рыкнула, но, дети есть дети, пускай даже
Кладовик – мелкий дух у древних славян, отвечающий за сохранность кладов, зарытых в земле, и отпугивающий от них людей