Не про нас. Жаклин Олейник
Псих. Кривлялся. На видео сняла. Поржали на уроке…
– Да? Покажи!
– Он псих. Шизик. Ладно… На! Смотри! – Дочь протянула маме телефон.
Мать погрузилась в изучение снятого. Уже на первых словесных аккордах учителя сердце матери биться стало яростно: «Вот! Он! Он виноват!» Всю злость и обиду за никчемность дочери решила маман возложить на простого учителя школьного. Злую шутку сыграли с мужчиной его артистизм и любовь к поэзии. «Пусть будет наказан», – решила мать. За ночные загулы школьницы, за неприлежание и непослушание, за депрессию, за позор материнский…
На следующее утро учителя попросили покинуть храм ученический. Директор оказалась не любительницей искусства театрального, без юмора на жизнь она всегда смотрела, вспоминая свое классное руководство пятиклассниками, с вечной критикой со стороны родителей школьников. И тут комплексы и страх снова победили. Слаба она оказалась под напором несчастной матери старшеклассницы. Побоялась директор кресла лишиться руководящего. Не разобравшись, последовала за угрозами родительницы.
А учитель? Начал изучать смирение, не предавая любви к поэзии. Вспоминая березу белую и …опу неприкрытую. Оговорили. Опозорили. Выгнали. Жена учительская плачет на кухне, поглядывая на детей, которые не понимают пока ситуации скверной. А все во дворе шепчутся: виноват злонамеренно или по наивности подставился. Но учится преподаватель смирению, подставляя щеку на растерзание мелочным и озлобленным.
А девица-старшеклассница, прикрываясь глупостью малолетней, новую жертву ищет на радость матери. Надо родительницу наградить за промахи в воспитании. Не себя же винить ей хочется, а искать виноватых в провале материнского поощрения.
Идеал
Вот уже целых 5 месяцев Никита был влюблен. Он увидел Ее на вступительных. Она сидела прямо перед ним. Ее роскошные светлые локоны наглейшим образом прятали строгий взгляд экзаменатора от вспомогательных записей на тыльной стороне запястья Никиты. Но он не думал об успехе своего поступления. Смотрел только в светловолосое настоящее. В аудитории было душно. Она собрала кудри, намотала на макушке и уверенно воткнула в них карандаш. Никита стал считать удары пульса на Ее шее.
К счастью, экзамен не был провален. И уже 5 месяцев Никита почти ежедневно мог наблюдать за своей хранительницей роскошных локонов. Она училась в параллельной группе. Встречались только в коридорах факультета.
Он знал, что в начале осени она любила бордовые шпильки и воздушные юбки, а когда похолодало, Ее образ стал строже. Локоны всегда были аккуратно уложены. Ресницы длинные от природы, губы покрыты чуть розовым блеском и… глаза… голубые и ясные… Она идеальна. Таких больше не было. Никита боялся заговорить первым. Мысли шептали самые драматичные эпилоги – она его непременно отвергнет. Друзья знали, что Никита пошел по пути абсолютного восхищения… Он влип. Окончательно и бесповоротно.
Как обычно по утрам, прежде чем отправиться в аудиторию, Никита стоял во дворике