Додекаэдр судьбы. Ана Ракед
Отсутствие возможности видеть и слышать соседку толкают меня к лёгкому волнению. Эффект, который производит на меня эта девушка – удивителен. Молча рассматриваю её спину, прислушиваясь к себе.
– До встречи, конечно. Обещаю не шуметь, – негромко произношу я, но слова не услышаны. Соседка уже спит.
Она спит напротив меня. Я молча смотрю в окно. Города, огни дорог, леса, сменяющиеся полями, те, маленькими деревушками и опять леса, опять города. Всё разное, но наблюдая без перерыва за сменой картин, кажется, что ничего не меняется. Просто леса, города, огни дорог, поля, деревушки и вновь леса, леса, леса…
Первый час, разделённый между мной и окном, а, вернее, происходящим за ним, пролетает незаметно.
Наступает время второго часа. Соседка продолжает находиться во владении сна. Попытка последовать её примеру, немного вздремнуть, не увенчается успехом.
Третий час, окно и кровать, как испробованный вариант, порядком, надоедают. Принимаю решение – срочно покинуть купе.
Четвёртый час без соседки. Я прошёлся по всему поезду взад и вперёд. Посидел в вагоне-ресторане, посетил уборную и вновь вернулся в ресторан. Здесь, как и десять минут назад, до моего отлучения, немноголюдно: человек шесть или семь. Все они сидят за своими столами, стараясь не отвлекаться на скитавшихся мимо пассажиров. Я заказываю кружку кофе, погружаясь в воспоминания прошлого, изолируя себя от происходящего вокруг. Сон мне всё равно не грозит, раз голову занимают беспорядочные мысли о мелочности бытия и странных изменениях, происходящих со мной в моменты нашего словесного взаимодействия с обретённой соседкой.
– Мужчина, – на зов отрываю глаза от созерцания кофейной жидкости и оглядываюсь по сторонам. Оклик принадлежит женщине, манящей флёром откровенности. – Не составите ли одинокой даме компанию в этот тусклый вечер? – голос отзывается волной мурашек.
Обстановка, окружавшая нас, как и всё в этом поезде, потрёпано, но пригодно к жизни. Столы, расположенные по обеим сторонам вагона-ресторана, оставляют свободной центральную часть. Барная стойка установлена рядом с выходом. Пространство укутано синевой, различавшейся насыщенностью оттенков от степени изношенности вещей: тюлей, скатертей, ковров, салфеток и фартуков официантов. Даже дама, осмелившаяся заговорить со мной, овеяна дымкой синего за счёт приглушённой лампы, висевшей над ней, и отблеском перламутрового блеска, исходившего от синей шали, окутавшей обнажённые плечи.
– С огромным удовольствием, – нарочно беспечно отвечаю, окидывая собеседницу оценивающим взглядом. – И давно вы скучаете?
– Почти или немного, – дама опускает взгляд на часы, а затем томно заглядывает в глаза. – С уверенностью могу сказать, я наблюдаю за вами на протяжении четырнадцати минут. Успела оценить вас, да и вы, как погляжу, не промах. Представили меня без одежды? – от такого поворота событий у меня вырывается нервный кашель.
– Воздух сухой, – оправдываюсь я.
– Влажности бы добавить, – удерживаю