Попаданка на бис. Том 1. Татьяна Андрианова
зародилась вторая, но зато какая!
«Твою ж мать! Я же умерла…»
Вот так вот удивительно, а главное, нетрадиционно начиналось для меня рождественское утро… Словом, не задалось прямо со вчерашнего вечера.
Говорят, при определенных обстоятельствах, силуэт убийцы будто бы можно не только отчетливо рассмотреть в зрачках убитого, но и запечатлеть на фотографию. Это явление называется оптографией. В моем же случае нет необходимости возиться с сохранением изображения. Я прекрасно знаю имя собственного убийцы, но тут, как водится, есть целых два «но». Первое – как рассказать об этом следователю? Второе – даже если мне каким-то чудом удастся это сделать, никто не поверит призраку, заявившему, что в мир иной его отправил демон. Иными словами, хоть я сто раз обвинительно ткну эфирным пальчиком в сторону Аполлиона, к делу это никто не пришьет. Да и как общаться с призраком, кем, похоже, с легкой подачи демонического жениха теперь являюсь, на судебном процессе? Не медиума же в качестве консультанта привлекать. Тогда еще и сатанистов обязать обеспечить явку обвиняемого придется. Это уже не суд, а битва экстрасенсов какая-то получается.
– Ну, Аполлион… погоди… доберусь я до тебя… и… – многозначительно прошептала в пустоту и открыла глаза.
Что, собственно, «и», так и не сорвалось с моих губ вовсе не потому, что я была потрясена своим местонахождением. Просто еще не придумала достойной вероломного поступка демона кары. Это ж надо было додуматься – убить! Ну понадобилось ему кольцо, спроси – отдам. Зачем ножом в живую женщину тыкать? Ей же больно, в конце концов.
Как оказалось, мое бренное тело возлежало на огромной мягкой постели. «Не морг. Уже неплохо, – внутренне возрадовалась я. – Может, не до конца убил. Может, я выжила». Обдумывание плана мести откладывалось на неопределенный срок, до выяснения степени вины обвиняемого. Та-а-ак. Что там у нас еще? Все еще не решаясь поднять голову, скосила глаза ниже. Увидела нос и какую-то белую ткань. То ли шелковое покрывало, то ли саван – пойди, разбери. И это уже напрягало. Если прикрыли саваном – плохо дело. С трудом подняла руку. Конечность оказалась слабой, дрожащей и явно не моей, хотя росла из меня. Странно. До этого момента мои руки не были настолько болезненно худыми, а это просто кожа и кости какие-то. Хотя пальцы длинные, трепетные. Такими только лютню держать или одухотворенно на арфе мелодии наигрывать. И куда – черт побери, наглого огневолосого демона! – подевался мой умопомрачительный шеллак с дизайном, за который я, между прочим, две тысячи отвалила, чтобы на Рождество выглядеть пристойно? Шеллак же у меня четыре недели точно держится! Подняла вторую трясущуюся руку, чтобы ущипнуть первую. Ух ты! Больно. Не сплю. И, возможно, точно не призрак. И колечко вон на ручке мое. Массивное, золотое с янтарем в золотой же оправе. Только на тонких пальцах смотрится как булыжник на веточке. Что бы это значило?
Наверное, демон меня не убил, а только тяжело ранил. Настолько тяжело, что я впала в кому на какое-то время. Тогда это объясняет мою нереальную худобу, отсутствие покрытия на ногтях и слабость. Хотя комната совершенно незнакомая, явно не больничная, да и специального оборудования в пределах видимости не наблюдалось. Где, спрашивается, капельница, разные датчики, подключенные к монитору с изображением ритма сердца? В фильмах, где кто-то из героев впадает в кому, всегда куча аппаратуры вокруг. Да и кровать совершенно не тянет на казенную. Такое роскошное ложе далеко не все могут себе позволить, да и комната, а не палата. Попробовала ощупать себя на предмет швов или шрамов. Не вышло. Кто-то неизвестный заботливо упаковал костлявый суповой набор, который я когда-то считала своим телом, в шелковую ночную рубашку такой длины, что просто так не задерешь. В вырезе тоже ничего нащупать не удалось, кроме очень скромного размера груди. Это обстоятельство повергло в уныние еще больше, чем все остальное.
«Хм. Ладно. Буду решать проблемы по мере поступления», – философски решила я, осторожно приподнимая непослушное, словно чужое тело на локтях, медленно огляделась.
У кровати оказался балдахин из светло-розовой прозрачной шелковой ткани, и все, что удалось различить сквозь нее, напоминало комнату, помешанной на розовом цвете, но очень состоятельной девицы. К слову, к розовому цвету претензий никаких не было, только вот его было чересчур много, на мой взгляд. Розовые стены, обтянутые чем-то шелковым, возможно, обоями с шелкографией. Розовый ковер. Розовый с позолотой трельяж на изящных резных ножках. Перед ним розовый же пуф. Ощущение такое, будто внезапно угодила в домик к Барби.
«Та-а-ак, Вероника, и куда же тебя опять занесло?» – потрясенно вздохнула про себя я, но внутренний голос тоже не имел никаких версий на этот счет.
М-да. Печально. Обычно буйная фантазия выдавала с десяток вариантов. Ну или один, но зато самый невероятный и трагичный. А тут – тишина. Нагло преданная собственными тараканами, решила хотя бы добраться до зеркала, чтобы попытаться разглядеть, наконец, что же такое произошло, что в результате из телосложения у меня осталось только теловычитание.
На ноги воздеть себя удалось раза так с двадцать пятого. В итоге выбилась из сил уже к тому моменту, как встала на трясущиеся конечности, но сдаваться