Пьеса «Пустая сцена для двоих». Евгений Юрьевич Клейменов
верху его освещает свет.
На сцену входит уборщица Ирина Генриховна, не обращая внимания на него, начинает мыть полы.
Ирина Генриховна – Ой! Федор Михайлович! Что с вами? Вы в порядке? – замечает его и склоняется.
Федор Михайлович – Я мертв – отвечает не шевелясь.
Ирина Генриховна – Да что с вами? Вам плохо? Сердце? Вы ведь настолько молодой! Я побегу за врачом! – испуганно.
Федор Михайлович – Нет! Стойте! – останавливает.
Ирина Генриховна – Но как вам помочь? Что с вами? – удивленно.
Федор Михайлович – Вы мне ничем не поможете, – без эмоционально.
Ирина Генриховна – Вы давно здесь?
Федор Михайлович – Очень, – огляделся по сторонам. – Я пришел сюда ночью.
Ирина Генриховна – Зачем? – удивленно.
Федор Михайлович приподнялся на локти – Я искал.
Ирина Генриховна – Что? – приблизилась с интересом.
Федор Михайлович – Я искал себя, — рухнул на пол.
Ирина Генриховна – Тьфу! Напугали! – споласкивает тряпку в ведре и продолжает мыть пол дальше.
Федор Михайлович – Возможно, вы правы Ирина Генриховна, – неуверенно и расстроенно.
Ирина Генриховна – Конечно! Что вам себя искать? Я знаю вас, вы молодец, вон детишек учите танцевать.
Федор Михайлович – Так и другие могут, а я хочу танцевать как она…
Ирина Генриховна – Да будет вам! – продолжает убираться интенсивнее, но словно, что то поняла, останавливается. – Это все из-за вашего интернета! – с уверенностью.
Федор Михайлович – Но причем здесь интернет?
Ирина Генриховна – Вечно вы молодежь уткнетесь в свои телефоны и ничего не видите!
Федор Михайлович – Возможно, вы правы, – глубоко вздохнул.
Ирина Генриховна уже домыла ту часть сцены, где не мешал ей Федор Михайлович, и теперь нависала над ним.
Ирина Генриховна – Федор Михайлович! Вы бы перелегли на помытое?
Федор Михайлович – Извините, – перекатился.
Ирина Генриховна – Совсем с ума сошли, – продолжила мыть.
Федор Михайлович – Ирина Генриховна, как у вас это получается?
Ирина Генриховна – Что? – остановилась.
Федор Михайлович – Вы всегда знаете, что хотите, ничего не ищите, а вот я сейчас здесь умираю, но вы спокойно моете полы.
Ирина Генриховна – И что? Я же говорю, глупости все это! Вот если бы с вами и вправду что случилось… – спокойно продолжила мыть.
Федор Михайлович – А пустота? Это разве не беда?
Ирина Генриховна – Нет, конечно. Руки ноги целы, голова на плечах, а эти ваши мысли все от интернета.
Федор Михайлович – Почему вы так считаете? Ведь если у человека проблема в голове, тогда он может и перестать желать жить.
Ирина Генриховна – А вы больше не желаете жить?
Федор Михайлович – Честно говоря, очень желаю, но с пустотой ничего поделать не могу. Она убивает всякий смысл.
Ирина Генриховна – И что вы делаете?
Федор Михайлович – Думаю, пытаюсь найти ее.
Ирина Генриховна – Так вы здоровы, вот и радуйтесь…
Федор Михайлович – Конечно грех жаловаться, я здоров, – приподнялся. – И все же у человека должна быть достижимая цель и это не только продолжение рода.
Ирина Генриховна – Странные вы вещи говорите Федор Михайлович.
Федор Михайлович – Я и не надеялся, что вы поймёте, – снова рухнул на пол.
Ирина Генриховна остановилась, взяла швабру и направилась к Федору Михайловичу как замахнулась и ударила об пол, он успел перекатиться в сторону.
Федор Михайлович – Вы что?
Ирина Генриховна – Да это вы сошли с ума! Считаете меня глупой? Да я вас научу жизнь любить! – снова ударяет, он отскакивает.
Федор Михайлович – Я не считаю вас глупой! Остановитесь! Как бы я не был пуст, инстинкт самосохранения у меня все же работает!
Ирина Генриховна – Вот! То-то же! Пустота у вас! – пригрозила кулаком и пошла, дальше мыть полы.
Федор Михайлович – К сожалению это так не лечится, – Ирина Генриховна грозно посмотрела –