Забайкальская весна. Ольга Михайловна Левонович
лей, в первую очередь земляков, проникновенными строчками, наполненными любовью к своей малой родине – Забайкалью.
Ведь она переехала с родителями из Тюменской области в Забайкалье, когда ей был всего год. И край наш не просто стал родным, он буквально врос в сердце начинающей поэтессы. Потому так трепетны и узнаваемы её детские воспоминания:
Тальниковые кусты…
Воды синие – густы…
Речки тихий разговор…
В берегах – туннельки нор.
Писк стрижей над водной гладью…
Гальки мелкие оладьи…
Камни солнышком прогреты.
Детство… Вечное, как лето…
Кажется, что автор боится расплескать эту детскую память, и восемь коротких строк не выросли в нечто весомое только потому, что ей не хочется с этим детским сокровищем расстаться, пусть лучше лежит там, где положено – в самых тайниках души.
«Стихи начала писать в школе. В 1993 вышла первая книжка стихотворений «И крылья вознесут…». Далее – публикации в различных изданиях, учёба в Литературном институте им. Горького в Москве, издание поэтических книг «Огонь и вешняя трава», «Ангеле мой светлый». В апреле 2001 года была принята в Союз писателей России. Издано более десяти книг стихотворений и прозы» – рассказывает она о себе на одном из порталов. В Забайкалье прошли школьные и студенческие годы… «Было замужество, и рождение троих детей… Работала в школе, учителем начальных классов, позже – вела кружки в Доме детского творчества, полтора десятка лет была журналистом районной газеты» – тоже рассказ Ольги.
С февраля 2011 года она живёт в городе Дмитрове Московской области. Но душой, конечно, осталась дома, в Забайкалье. И бьёт забайкальский ключик из самого сердца, рождая новые строчки. В руках у меня её новый сборник, о котором можно сказать: «мал золотник, да дорог». Порадуйте себя, откройте самые первые строфы:
В ресничках, распустился робкий
Подснежник. В душу заглянул.
Цветёт по забайкальским сопкам
Лилово-розовый багул.
Пылает, в трепетных соцветьях,
Восторг переполняет – ах!
Один такой, на всей планете.
Навек останется в сердцах.
Представляю, как вздрогнут руки любого читателя, кто волею судьбы тоже оказался вдали от багуловых весенних всполохов по сопкам: вот оно, родное, на страницах этого сборника. Кажется, – забылось, и тут уже прижился, и вдруг – как весной пахнуло, нанесло прелым листом, просыпающимся тополовым духом, жаворонковой трелью… И с любым птичьим клином хочется рвануть за Байкал, домой.
Сборник её весь пронизан Пасхальной радостью, хотя об этом празднике впрямую и не сказано не слова. Автор просто делится радостью пробуждения весны, радостью Светлого воскресенья, которое придет за первыми теплыми порывами забайкальских ветров.
Неслышные, бегут, ликуя, соки
По жилам тальников, ольхи, осоки.
В листах упругих весело снуют,
И о своём – поют, поют, поют!
Удивительно чудо рождения стиха. Кажется – обыденные слова «тишь», «ласковость», «холода» и вдруг они слагаются в тонкую вязь и сочетания, и приход весны напрямую связывается с Пасхой:
…Тишь, ласковость… Не верится,
Что грянут холода.
Снег саваном расстелется.
Застынет жизнь-вода.
Но чудо Воскресения
Нам явится весной. …
Тепло моё, осеннее,
Не уходи, постой!
Те, кто знаком с православием, конечно же знают, что синий цвет – цвет Богородицы, золотой и красный – Христа. Думаю, не случайно в стихах Ольги Левонович встречается абсолютно иконная и Богородичная цветопись:
«На поле, за деревней снег – морем голубым».
Или ещё:
«Глядится небо в синь промытых окон. Свет золотой не сходит со двора…»;
«Золотой деревенский закат…»;
«Вечер – в длинных тенях, светло-синих…»;
«Средь зелени сверкает позолота…»;
«Через край, в золотую солому…»;
«Рубиново-ярко горит краснотал…»;
«Вечер полог синий бросит…»;
«Очи прозрачной осенней реки, синие от потемневшего неба…».
А два последних стихотворения сборника, о разрушенной церквушке и об Атамановском монастыре, напрямую ведут читателя в мир православия, зовут исповедаться и покаяться.
Здесь рай душа почувствует до срока,
Увидит язвы страшные свои,
И не уйдет отсюда без уроков
Смирения, надежды и любви.
Перелистываю страницы, читаю и перечитываю особо понравившиеся строки, а кажется, – рассматриваю