«Хитрая» контора. Евгений Греков
, а после подогрева – не тот вкус», – сердито поджав губы, подумала она, внутренне готовая вот-вот махнуть на кулинарию рукой. Но телефон, как всегда, задребезжал неожиданно. Все еще не выпуская кухонного полотенца из рук, Татьяна выбежала в прихожую, где на крохотном круглом столике заливался голосистый польский аппаратик. Она сняла трубку и услышала голос Леночки:
– Мама, это ты?.. А это я!.. – вымолвить слово Татьяне Владимировне она не дала, выпалив скороговоркой: – Мамочка, ты извини, я знаю, что ты ждешь, но здесь на Некрасовской ЧП. Вы вдвоем с папулей поужинайте, хорошо? Все мам, машина уже сигналит. Пока!
Мать только и успела сказать:
– А я тебе настоятельно советовала идти в педагогический… – но в трубке уже звучали гудки отбоя. Она представила, как в этот момент дочь, вылетев из своего кабинета, устремляется вниз, отстукивая по лестнице дробь каблуками туфель.
Грустно вздохнув, Обручева возвратилась к плите, но тут уже в дверь знакомо звякнули. «Ну слава богу, хоть Володя явился!» – обрадовалась она и устремилась в прихожую.
– Золотце мое, здравствуй! – прямо с порога проговорил Владимир Сергеевич. Закрыв за собой дверь, он обнял жену и, как юный влюбленный, поцеловал долгим поцелуем. – Наша попрыгунья-то дома?
– Да ну ее!.. – отмахнулась Татьяна. – Звонила минуту назад, – принялась она объяснять с сердитыми нотками в голосе. – Что-то там на Некрасовской, а что именно не сказала, торопилась очень!.. Вот так и будет всегда: вечная спешка, волнения, бессонные ночи! Сколько я убеждала поступать на литфак, да что толку!.. Ты-то – нет, чтобы повлиять на дочь – спрячешься за газетой, будто бы ничего и не слышишь.
– Ты наоборот гордись, дорогая моя, что Ленка пошла по твоим стопам! А так, что уж теперь рассуждать… – Владимир Сергеевич обнял жену, чуть прижав ее к себе, затем ласково отстранил и протиснулся в кладовку, где стояли его шлепанцы и висела домашняя одежда.
* * *
Здание учреждения, в которое проникли злоумышленники, выглядело невзрачным и старым. Проще говоря, это было двухэтажное деревянное строение, имеющее один-единственный вход-выход да несколько окон, нижние из которых защищались от внешних поползновений жиденькими решетками.
Елена взглянула на часики: итак, ровно половина седьмого. Сообщение в горотдел о том, что в организацию проникли посторонние, поступило пятнадцать минут назад. В милицию позвонил сам начальник учреждения Лесков Михаил Герасимович, а тому о происшествии сообщила уборщица.
В тот день уборщица тетя Шура, как обычно, за час-полтора размела по углам грязь и уже топталась на автобусной остановке, когда вдруг вспомнила, что оставила свой зонтик. С утра-то моросил дождь, а вот под вечер развеяло, разогнало тучи, и тетя Шура как-то совсем упустила из виду свой зонт. Пожилая женщина не поленилась вернуться назад, поскольку уверенности не было, что дождь не польет и завтра. Отперев входную дверь и по внутренней деревянной лестнице поднявшись на верхний этаж, так как зонт лежал именно там, она от изумления и испуга буквально окаменела на месте. Минуло не более получаса, как она закончила здесь уборку – а теперь стол, за которым обычно сидела приемщица Лида, оказался опрокинутым на бок, и по всему помещению валялись разные бумаги. Справившись с испугом, тетя Шура присела на корточки и, подслеповато прищурившись, внимательно присмотрелась: повсюду разбросаны накладные, командировочные удостоверения и даже талоны на бензин. Талоны-то она хорошо знала (ее зять шоферил в продснабе, а когда приходил пьяным, раскидывал по квартире документы, деньги, ну и эти самые талоны, доказывая жене, что из зарплаты он не взял себе ни копейки), поэтому не упустила возможности и прихватила несколько розоватых бумажек, засунув их в кармашек своего жакета, но обеспокоившись, как бы не потерять, перепрятала их в платочек и деловито запихала в лифчик. Такой же беспорядок творился и в кабинете Лескова, а к тому же был еще взломан сейф. Все это всерьез обеспокоило тетю Шуру, а так как почему-то не работал и телефон, она опрометью помчалась к пункту ремонта обуви, что был через дорогу, и уж оттуда дозвонилась до начальника.
Прибывшие на место происшествия работники милиции сразу принялись за скрупулезный осмотр. В бухгалтерии преступники перевернули вверх дном книжный шкаф, и из него беспорядочной грудой повысыпались справочники, книжки, брошюры и циркуляры. Далеко сдвинутым с места и взломанным стоял и стандартный сейф.
– Елена! – в лестничном проеме, что вел на первый этаж, возникла голова подполковника Яснова. – Отвлекись на минутку, спустись-ка сюда! – обратился он к следователю Елене Владимировне Обручевой.
– Сей момент, Виктор Палыч! – отозвалась она и, словно подброшенная пружиной, выпрямилась в рост: до этого она сидела на корточках и что-то рассматривала на полу близ опрокинутого стола. Постукивая каблучками, она вслед за Ясновым спустилась вниз и, так ничего и не спрашивая, прошествовала за ним. Помещение, в котором они оказались, представляло собой комнату площадью приблизительно два на семь и, похоже, было кладовой. Вдоль стены до самого потолка шли стеллажи. На них хранились наждачная бумага в рулонах, небольшие банки с краской, молотки, гвозди, веники