Узник вечной свободы. Ольга Вешнева
и повернулся, оскалившись. Глаза вспыхнули в тени, из горла вырвалось рычание. Белая лохматая болонка на руках у старушки взвизгнула и умолкла. Ее хозяйка с испуганным стоном вжалась в облупленную стену, вытаращив глаза, и стала креститься, беззвучно шевеля губами.
Я отпрянул и выбежал на соседнюю улицу. Силясь вернуть контроль над собой, сжал кулаки и поранил когтями ладони.
Укрывшись в безлюдном темном тупике, я стоял, захлебываясь воздухом и наблюдая, как медленно капает на тротуар моя кровь, терзая аппетитным запахом все мое ненавистное естество. Только бы никто не забрел сюда, не приблизился ко мне, – я почти молился. Раны зарастали долго: минуты две или три.
Я вытер руки дырявыми перчатками, бросил их в угол, отошел подальше и постарался привести дыхание в норму, убрать клыки и когти, умерить свет глаз.
Внезапно среди гудящих на бульваре людских голосов я различил знакомый голос – мелодичный, но до боли в сердце отвратительный. Принадлежал он Елене Павловне Бибиковой, падчерице Бенкендорфа.
Шеф жандармов заботился о падчерицах, как о собственных дочерях, и очень дорожил ими. Представляя, как Александр Христофорович весь в слезах причитает, заламывая руки, над бездыханной Еленой, на шее которой зияет ужасная рваная рана, я дьявольски заулыбался и негромко зашипел, стиснув мощные челюсти. Час отмщения настал.
Для исполнения коварного плана мне следовало вернуть самообладание, вести себя ничуть ни подозрительно, как при нашей последней встрече на балу, когда я пригласил Елену Бибикову на вальс.
Елена считалась светской красоткой. Вы назвали бы ее львицей. Помимо красоты она ничем хорошим не была наделена. Живя в Петербурге, я узнал, что в ней теснится скопище пороков – алчности, блуда, злословия и сплетен. Елена была под стать отчиму – палачу. Жестокая, привыкшая играть, как пешками, влюбленными в нее мужчинами, она получала наслаждение от чужой скорби. Год назад она вышла замуж за князя Белосельского-Белозерского и принялась клеймить позором несчастного мужа во всех салонах и богатых домах, изменять ему с кем попало. Ее мне было меньше жаль, чем лесного птенчика или полевую мышь.
Прислушиваясь к кокетливому разговору Елены с молодым мужчиной, я понял, что нашел добычу. Осталось только заманить женщину в укромное местечко и выпить ее кровь.
– Простите за вторжение в ваш разговор, но мимо Елены Прекрасной не смог я пройти, не уделив ей внимания, – льстиво защебетал я, приблизившись к крыльцу серого особняка.
Стоя на нижней ступени узкой лестницы, Елена, по случаю провинциального бала нарядившаяся в пышное голубое платье с тонким шарфом из жатого шелка, флиртовала с очередным поклонником – застенчивым черноусым юношей в зеленой шинели титулярного секретаря.
Опасаясь того, что мой голос изменился после обращения, я старался говорить нежно и быстро, чтобы разницу, если она есть, трудно было заметить.
– Надеюсь, вы позволите, сударь, украсть у вас красавицу и проводить ее