Ловушка для Боба. Кира Фарди
вдруг твой отец что-то задумал?
Смотрю на Мишку и смех разбирает: вот кого отец ввёл в ступор, а я уже привык к его непредсказуемым решениям. Чего-то подобного ожидал.
– Не бойся. Он человек разумный, на открытое вредительство сыну и чужому ребёнку не пойдёт.
– И все равно, я же видел за столом, что он недоволен моим визитом.
– Миха, успокойся! Все будет хорошо! У нас зимовка современная. Есть дом, баня, своя котельная, рация для связи. И семья для обслуживания тоже есть. Дядя Ваня живет там постоянно. Если не захочешь, в лес не пойдём.
– А мы поедем одни?
– Ты что! С сопровождением кучи народа, так что не волнуйся, вернёмся вовремя.
Я успокаиваю друга, а сам все равно волнуюсь. Не нравится мне эта ситуация, и поведение отца не нравится. Спускаюсь вниз, где мама помогает кухарке убирать со стола.
– Мам…
– Что? – она оборачивается и улыбается, потом вытирает руки о фартук.
Мама – домохозяйка, не работает, но я ни разу не видел, чтобы она сидела без дела. Совершенно не похожа на других жён олигархов, которые занимаются собой. Хотя не удивлюсь, если у бати есть любовница и не одна. Большие деньги притягивают к себе всякую шушеру.
– Как думаешь, отец ничего не затевает, чтобы меня удержать дома?
– Зря ты о нем такого невысокого мнения, Богдан, – мама укоризненно качает головой. – Он, конечно, хотел бы, чтобы ты был рядом и участвовал в работе компании, но принимает твоё упрямство. Говорит, что перебесишься, сам к нему придёшь.
Слова мамы не успокоили, я полночи ворочался, прикидывая, что может сделать отец, но так ничего и не придумал. Утром выехали рано на двух машинах. Мы с Мишкой сидели в вездеходе отца, во второй ехали охранники. В посёлке, расположенном в нескольких километрах от зимовки, пересели на снегоходы.
Солнце весело освещало верхушки елей, на синем небе не было ни облачка, от белоснежной равнины слепило глаза, и настроение постепенно поднималось.
– Эх, хорошо! – кричит Мишка.
– Ага! Здорово! – отвечаю я.
В доме ярко пылает камин, над баней вьётся струйка дыма, чувствуется, что загодя сторож готовился к приезду хозяина.
– Владимир Викторович, – суетится вокруг отца дядя Ваня, – сразу в лес пойдём или сначала чайку пофурындуем?
Отец привёз сторожа из карельской глубинки, и тот иногда вставлял в речь местные словечки.
– Пофурындуем, Иван Михайлович, обязательно пофурындуем, но позже. Душа горит, хочется разрядки.
Через полчаса мы выезжаем на охоту. Пробираемся лесными тропами на специальных лыжах, стараемся не зацепить ветки кустов и деревьев, чтобы не спугнуть зверя.
– Слушай, Боб, – догоняет меня Мишка. – Я вчера читал, что охота на матёрого кабана разрешена только до тридцать первого декабря, а сегодня уже третье января. Твоему отцу ничего за это нарушение не будет?
– Смеёшься? – кошусь на него взглядом. – Батя из тех людей, что сам устанавливает правила. Я потому и спорить с ним не стал. Накосячил с журналюгой, теперь вот расхлебываю.
Но