Иран. Экономика под санкциями. Павла Рипинская
ть устроена и наша жизнь в недалеком будущем.
Все это есть в книге. Автор – внутри Ирана, внутри его семей, домов, внутри общества, внутри иранского бизнеса, чувствуя страну «на кончиках пальцев».
Это – огромная редкость, когда думающий человек с российской культурой вдруг погружается в восточный мир, в мир Персии – Ирана, а потом берет нас за руку и ведет, не обходя в своей книге самые мелкие подробности бытия.
Книга – редкостная, занимательная. И на самый разный вкус, когда обзоры страны в целом (так, чтобы мы ее поняли) соединены с чудесными описаниями того, как устроен иранский дом, как живут в иранской семье, что такое иранский быт, иранская улица, как люди общаются и строят свою частную жизнь.
Действительно, не оторваться. Читаешь – и хочется быть. Быть везде. Связь времен, связь миров, когда тянет быть в них, разных, попробовать всё, что в них есть, жажда приключений. Восточные приключения! Невозможно оторваться! Бродить, узнавать, понимать, предугадывать, что будет с миром и с каждым из нас.
Мы учимся жить, как Иран. У обществ, находящихся под давлением всеобъемлющих санкций, должно быть много общего. Иран так существует десятки лет. Ему то приподнимают железный занавес, то вновь с размаха бросают его вниз.
Дело не в том, кто прав, кто виноват и кто с кем борется. Книга – не об этом. Она о том, как выживает крупнейшая страна в 80 с лишним миллионов человек, когда разорваны ее связи с западным миром, а с мирами другими – можно общаться только с осторожностью или даже украдкой.
Нам ведь жить по ней, может быть, десятилетия. Она – вынужденная. Полузакрытая экономика, под тяжелейшими санкциями, с огромной ролью государства и связанных с ним окологосударственных / силовых структур, с большим теневым сектором, серым экспортом-импортом, с высокой ролью среднего и малого бизнеса (кормит население).
Коллективное поведение – в рамках жесткой, насаждаемой сверху идеологии. Больше всего ориентированы на Восток, минимум отношений с Западом (санкции). У государства – крупнейшие объемы участия в собственности, ресурсах, производстве и распределении, в финансовом секторе. Государство прямо вмешивается в макроэкономические переменные (цены, курс валюты, процент и т. п.). Экономика пропитана идеологией (религиозный или политический фундаментализм).
Что еще? В Иране – крупнейшие разрывы в технологиях с развитыми странами и Китаем. Его экономика – это попытка автаркии в ключевых системах страны, в том числе в финансовом секторе, ИТ, телекоммуникациях. Тем не менее он очень зависит от серого импорта технологий, оборудования, высокотехнологичных товаров и услуг для населения. В экономику встроены монополии, кормления, кумовство («капитализм для своих»). Вокруг страны – развитая сеть посредников (торговых, финансовых) для обхода санкций.
А что в итоге? Высокая нестабильность, инфляция, колебания темпов роста, масса дисбалансов, время от времени – социальные шоки. То резко ввысь, то камнем вниз.
Иран не свалился в плановое хозяйство, остался рыночной экономикой. В 2012 году страна была отключена от SWIFT. Cо второй половины 2000-х годов Иран отрезан от операций с американскими банками, долларами и международными карточными системами. Карточек Visa и Mastercard в Иране нет. И китайских Union Pay тоже нет. Китай частично соблюдает санкции, будучи крупнейшим торговым партнером США и ЕС.
В 2006–2012 годах шаг за шагом усиливались запреты на поставки нефти из Ирана, на инвестиции в Иран, на торговлю с ним, на его доступ к западным технологиям. В 2012 году они достигли максимума. С 2015 года санкции начали отменяться, но с 2018 года вновь возобновлены США. С 2012 года заморожены иранские активы, в том числе деньги центрального банка Ирана, коммерческих банков, недвижимость. Взяты в «плен» личные активы тех иранцев и компаний, которые находятся под санкциями. Сумма блокированных (не только в США) активов – до 85 млрд долл., из них доступны не больше 10 млрд (The Wall Street Journal, 2019). Большинство санкций стали международными или экстерриториальными (со стороны США).
Что же происходит, когда страну отрезают от поставок нефти, которыми она живет, от ее собственных и чужих денег (международные финансы), от технологий и закупок нового оборудования? Что если ее валюта становится неконвертируемой? Первый ответ – стагнация. В 2020 году ВВП Ирана в сопоставимых ценах был лишь на 4,2 % выше уровня 2010 года. ВВП Ирана по паритету покупательной способности за это время упал на 12,7 % (МВФ). Иран на 19-м месте в мире по населению, на 123-м по ВВП по ППС (2020).
Что еще случилось? Резко сжалась добыча нефти и объемы экспорта. Перед Исламской революцией 1978–1979 годов в Иране добывалось больше 6 млн баррелей нефти в день, в 2005 году – примерно 4 млн, в 2020 году – около 2 млн, при двух-пятикратных колебаниях физических объемов экспорта нефти в отдельные годы (Управление энергетической информации США). В 2012–2013 годах (пик санкций) стоимостный объем товарного экспорта из Ирана упал сразу на 30 % по отношению к 2010 году. В 2014–2017 годах вырос до 120 % к 2010 году (санкции частично сняли). И снова стал падать с 2018 года (возврат санкций США) с тем, чтобы дойти в 2020 году до 78 % от уровня 2010 года