Если любишь, то борись!. Маргарита Смирновская
просидела все пары. Меня даже не бесили разговоры о прозорливых старцах, о которых только и болтали мои друзья. Меня они пытались расшевелить, но я, едва оставив их, поехала домой. Нет, я уже с ума схожу! Самой, что ли, ему написать? Нет, так нельзя. Если я ему сейчас напишу, то себя уроню в его глазах. Не могу же я его до такой степени доставать! Что же делать?
С этими мыслями я переступила порог дома. Есть опять не хотелось. Брат еще не вернулся из института, и я решила поваляться в ванной. В ванне или под душем всегда хорошо думается. Вода словно смывает все темные эмоции, и на смену им приходит оптимизм и ясность ума. Но в этот раз меня не смогла спасти теплая вода. Я только пялилась на свой золотой мобильник. И когда я вышла из ванной и пошла к себе в комнату, по моим щекам уже градом лились слезы. Я достала мешочек с травой, что подарил мне брат, и стала нюхать его, сжимая обеими ладонями. Я не сразу заметила Ярослава. Он неожиданно упал на мою кровать и повалил меня рядом.
– Чего ревешь?
– Ничего. – Я боялась ему сказать, какие мысли меня одолевают. Ведь ржать будет. Но так хотелось услышать мнение мужчины!
– Яр, в меня можно влюбиться?
Так и знала! Он засмеялся и уткнулся в меня носом:
– Невозможно. Ты ужасная стерва и строишь из себя атеиста, хотя человеческая душа – язычница от природы.
Я грустно вздохнула, и слезы еще быстрее потекли:
– Ты опять за свое. Ты бы влюбился в такую, как я?
– Да сохранит меня Велес! – Он привстал. – Ты хочешь узнать, влюбился он в тебя или нет?
– Только без твоих гаданий. Ты как парень можешь мне объяснить, почему он не объявляется?! Я же ему велела мне звонить!
Брат снова упал на подушку и, ухмыляясь, медленно стал рассуждать:
– Наверное, решил проучить. Я бы так сделал. С чего это я обязан кому-то звонить?
– А потерять меня он не боится?!
Блин, какие они тупые!
– Я бы на его месте боялся, что ты домой ко мне завалишься и жить останешься.
Ярослав опять засмеялся, но мне почему-то стало легче. Ведь все правильно. Я же знала, что Роман заупрямится и не станет звонить. Чего же я так комплексую? Почему паникую?
Вечером Ярослав сам принялся делать свою курсовую по экономике, а я смогла сесть за учебники и сделать пометки для следующей работы над рефератами. Четверг же не предвещал ничего нового, разве что я пыталась достучаться до сознания своих одногруппников, что не стоит ехать к престарелым монахам, они по определению ничего знать о любви мужчины к женщине не могут, так как от этого отреклись и живут в затворничестве. Но все было бесполезно.
– Они прошли земной опыт, – твердили ребята. – Они от Святого Духа все знают и поэтому скажут, что делать.
Ну вообще! Они сами-то себя слышат?!
– Какой же у них был опыт, если они ушли в затворничество? – недоумевала я. —Уж не от несчастной ли любви уходили, а? Ты жениться хочешь, а едешь за советом к монаху! Ау,