Долг шантажом красен. Татьяна Первушина
ало, что в это даже трудно поверить…
Началось все однажды поздним осенним вечером, когда я была слишком увлечена собой и собственными мыслями, чтобы воспользоваться замечательной народной мудростью: если хочешь врага нажить – дай взаймы; в долг давать – дружбу терять; дай взаймы, да назад не проси…
И, наверное, поэтому со мной произошло то, что произошло. Я дала взаймы подруге детства, Дашке Слепянской.
На первый взгляд, ничего в этом странного и пугающего не было. Дашуня – моя давняя подружка, такая давняя, что и не вспомню даже, с каких лет мы точно знакомы. Наши родители, когда мы были еще совсем крохами, вступили в строительный кооператив при Союзе журналистов и вскоре стали счастливыми обладателями вожделенных в то далекое советское время отдельных двухкомнатных квартир в новом кирпичном доме в самом центре Москвы.
Поэтому мы с Дашкой подружились еще до школы. Правда, активность всегда более прагматичной Дарьи подогревалась возможностью подкрепиться, как следует, у «лучшего друга Гульбария». Дело в том, что ее родители (в отличие от моих «невыездных» из-за папиной службы) нещадно экономили на еде, но зато посещали примерно раз в год по туристической путевке какую-нибудь страну соцлагеря, а, если уж совсем везло, то замахивались, скажем, на Италию или Великобританию.
В связи с подобной предприимчивостью родителей маленькая Дашка вечно была голодна, как дворняга. Зато необыкновенно начитана, благо обе наши маменьки трудились на редакционной ниве в весьма престижных издательствах, и в домах было множество дефицитных книг. И в долгие, с точки зрения голодной Дашуни, часы одиночества, пока я делала уроки или посещала музыкальную школу (куда меня с завидным постоянством лично отвозил на машине папа, руководствуясь при этом не столько соображениями дочерней безопасности, сколько мыслями об исключении прогулов своевольной чадушкой оплаченных вперед уроков), моя подруга заполняла свою голову сентенциями и силлогизмами русской и зарубежной классики.
Вечерами, еле дождавшись моего звонка, Дашка неслась ко мне, стуча зубами от голода и забывая на бегу о Диккенсе и Достоевском. Влетая в квартиру, она, делая себе гигантские бутерброды с докторской (увы, тогда еще настоящей!) колбасой, сыпала обрывками цитат из М.Твена, Ф.Купера и А.Линдгрен, так как я, сытая, но, увы, гораздо менее образованная в то время, обожала играть в индейцев, беспризорников и в… Малыша и Карлсона. Наевшись в процессе игры до отвала, довольная подруга, помотавшись для приличия еще пару-тройку минут по комнатам, убегала к себе, ссылаясь при этом на недоделанный английский или обещание помочь своей маменьке по хозяйству… Но я не обижалась. «Дружба есть дружба», – справедливо полагала я.
С тех пор прошло уже много лет. Моя наивность и детскость восприятия постепенно таяли под ударами судьбы. Но нежные воспоминания детской поры возникали вновь, когда раздавалась трель телефона, и Дарья вкрадчивым голоском завлекала меня в очередные авантюры, ставшие с годами не менее рискованными, чем наши детские прыжки по крышам, спуск в подвалы заброшенных домов, жевание вара и сосулек, откручивание ниппелей у автомобилей и т.п., но столь же способствующие выбросу адреналина…
И вот теперь она позвонила вновь… Было уже что-то около полуночи, за окнами чернела ночь, завывал холодный осенний ветер, а в стекла гулко барабанил косой дождь.
Мой муж Дмитрий уже давно отбыл к Морфею, по обыкновению забыв выключить телевизор, и я, сидя у компьютера и атакуя китайский пасьянс, была вынуждена вполуха знакомиться с погодой на завтра, постигать основы борьбы с перхотью, вдумываться в разницу между обычными гигиеническими прокладками и «супер», не забывая при этом инстинктивно наклонять голову, когда герой очередного боевика лупил во все подряд из автомата Калашникова.
Поняв наконец, что у компьютера мне сегодня не выиграть, я уже готовилась было щелкнуть пультом телевизора, чтобы навсегда изгнать из своей жизни маньяка с оружием, и залечь в кровать со сборником детективов, как в прихожей отвратительно громко затренькал телефон.
Хотя я знала, что спящего Дмитрия способен разбудить только один звук, а именно – звон будильника, все-таки, чтобы не потревожить супруга, одним прыжком подскочила к телефону и схватила трубку.
– Алло, Янка, привет. – Голос показался мне знакомым.
– Привет, а кто это?
– Да я это, Даша. Не спишь еще?
Голос Дашки неестественно дрожал, так что я с трудом узнала подругу.
– Да пока нет, читаю, – зачем-то соврала я. – А что случилось?
– Ты не могла бы мне срочно одолжить денег? Надо много…
Слышно было, как она нервно выдыхает сигаретный дым и шмыгает носом.
– Да что случилось-то? Зачем тебе деньги? И сколько надо?
– А сколько у тебя есть?
Я начала понемногу раздражаться.
– Ну, знаешь, это не разговор. Ты скажи, какая сумма тебе нужна? И для чего?
– Вот ты всегда была занудой, Быстрова! Зачем? Для чего? Не все ли тебе равно? Мы ведь друзья, Янусик. Неужели жалко?
– Да