Уралочка. Галина Антонова

      Мама приехала в Свердловск перед войной. Все лето косила траву, продала сено, каким-то образом добыла паспорт (раньше из деревни трудно было выехать, по причине, что паспорта отбирали и обратно не отдавали и на эти деньги поездом отправилась в Свердловск, где ее никто не ждал. Зима, жить негде, устроилась уборщицей в школу. От школы ей выделили угол в комнате, прямо там в школе. Летом в школе ремонт, работа тяжелая и она устраивается на работу в питомник. В 1940 году выходит замуж. В годы войны работает кочегаром на хлебозаводе. Вспоминала, что было тяжело возить тяжелые тачки с углем, да их еще нужно было разгружать, а потом и загрузить, и вывезти шлак. Зато не голодала. Часто вспоминала напарника, который говорил, «Булка мягка, рот большой, как откусишь сердцу сладко». Т. е могла досыта поесть хлеба и запить газированной водой, без сахара. А еще она рассказывала, чтобы выжить, из теста вырезала стельку и клала в обувь. А дома из теста готовили лапшу и так немного спасались от голода. У мамы было больное сердце, но она никогда не жаловалась. Положить руки на сердце и говорит, как тяжело, когда всегда болит. Всю жизнь до первой степени инвалидности работала: сторожем, посудомойкой, уборщицей. Запомнилась ее работа в закусочной. Я приходила туда, чтобы забрать пустые бутылки, их оставляли пьяные посетители. Каждая бутылка 12 копеек (на 18 копеек можно было купить мороженое) и тащила их на приемный пункт стеклотары. На меня в очереди смотрели, мне кажется не с сожалением, а с ненавистью. На эти деньги я покупала школьные принадлежности. Это уже было после войны, 53—54 гг. Те годы, представляя, как жили мои родители, кажется, что так жить невозможно. Печь топили, воду носили, стирали в корыте, туалет на улице, холодильников не было. Вот плитка была электрическая.

      После войны стало получше. К праздникам на работе родителям давали продукты. На пасху мама пекла куличи, шаньги с картошкой.

      Держали поросят. Зимой, когда было голодно отрезали от тушки кусочек сала солили и ели. Летом найдешь гнездо, свежее яйцо разобьешь, съешь с хлебом и солью и сыт. Одежды для детей не было. Мама старалась, чтобы я была одета не хуже других, покупала ткань и мне шили платья, пальто. Я всегда имела теплые валенки. Мама умерла 9 марта 1967 года.

      Папа Загайнов Федор Иванович, самый младший и любимый в семье. Он родился в Кумёнском районе Кировской области в зажиточной семье крестьян. Имели свою веялку. У него даже был патефон. Боясь раскулачивания, разорения и ссылки в Сибирь, они продали все, что имели и поехали в Свердловск. Купили избушку с окнами, которые были в полуметре от земли. В избушке было 2 маленькие комнаты, в одной жила другая семья – мать с сыном.

      Мой отец.

      Военные и после военные годы очень хорошо сохранились в моей памяти. Я помню искалеченных войной, слепых солдат, израненных оспой, которые играли на гармошке на рынке и пели песни, стоя, с шапкой в которую бросали монетки. Солдат без ног, которые ездили на деревянных досках с колесиками из шарикоподшипников. Не было игрушек, вместо санок брали корыто, привязывали веревку и так катали друг друга по снегу.

      Меня воспитывала моя бабушка Ефимья. Она меня очень любила. Была религиозной. Икона висела над рукомойником и задергивалась занавеской. Религия преследовалась, но бабушка всегда говорила мне, скажи после еды – «Господи спасибо». Мне кажется и сейчас она помогает мне оттуда с небес. Когда в возрасте 4—5 лет заболела скарлатиной она отстояла меня, чтобы не забрали в больницу. Она поила меня керосином, чем еще лечила не помню. А моя сестра ей было годика два умерла от осложнения после скарлатины в больнице.

      Как мы жили

      После войны в 1948 году родители сумели купить половину дома. Там уже было две комнаты, кухня, сени. Это мне казалось дворцом. Жили мы в Чкаловском районе по улице Циалковского 4. Район полностью состоял и частного сектора. Деревянные дома на 2—3 хозяев. Редко, когда дом принадлежал одной семье. Ни о каком газе и речи не могла и быть. Как я и писала водопровода не было. За водой надо было идти метров пятьсот. Воду носили на коромыслах. Кто-то знает сейчас, что это такое? Мне самой приходилось бегать за водой, когда мама занималась стиркой. Как же сейчас прекрасно, включил стиральную машину и можно книгу почитать. А тогда стирка, это огромные трудности. Только когда мне исполнилось 20 лет, т.е шел 1961 год, построили колонку рядом с домом, всего то надо было пройти 50 метров. Это уже был праздник. В это же время и дорогу по улице Московской, рядом с нами заасфальтировали. Время было такое, Хрущев начал задумываться и о быте простых людей, живущих не только в Москве.

      Не было тротуаров и дорог, выглядело как в деревне. Дома и проезжая часть. Ни о каких детских площадках

---

Скачать книгу