Князь Воротынский. Яр Серебров
вной щетиной, переминался с ноги ногу. Он был в высоких рыбацких сапогах и ещё советской брезентовой куртке. Игнат – наш, новосильский пьяница, фамилию не знаю, даже не спрашивайте, все его по имени кличут. Лет ему под шестьдесят, если честно, удивляюсь, как он до такого возраста дожил. За последние тридцать лет трезвым его не видели. В Новосиле все друг друга знают. Городок совсем маленький, меньше трёх тысяч.
– Игнашка, ты последние мозги что ли пропил? Чего трезвонишь как оглашённый? Умер кто? Или пожар? Если сейчас Марья Анатольевна проснётся, она нам с тобой такое устроит!
– Так пожар и есть, трубы горят!
– Денег не дам. Ты мне ещё с прошлого раза пятьсот рублей задолжал. Может принёс чего интересное?
– Рыба есть.
– Хорошо, показывай, что там у тебя. Только учти, судака не люблю, а мелочевку всякую даже не предлагай!
Последние десять лет работаю на добровольных началах при нашем краеведческом музее, и люди ко мне заходят часто, но не так поздно, конечно.
Неприметное двухэтажное здание музея вросло в землю на улице имени Карла Маркса, это бывший гостиный дом купцов Ворогушиных. Рядом со входом – миномёт восьмидесятидвухмиллиметровый. Кто-то притащил лет пять назад, ну не выкидывать же его. На первом этаже у нас экспозиция, посвященная Великой Отечественной войне, а на втором моя вотчина. У нас много что есть, имеются даже экспонаты VI века до нашей эры, в то время здесь ещё скифы жили и сарматы. Первое упоминание о городе датировано 1155 годом, но сам город, конечно, гораздо древней.
Новосильская дорога соединяла северные русские княжества с югом и далее шла в сторону Золотой орды, где соединялась с Муравским шляхом. Одним словом, очень богатые места у нас на артефакты. И люди знают куда и кому нести находки, кто у них монету или железку старую купит. Беру всё, кроме откровенного хлама, даже если находка ничего не стоит. Плевать. Мне не трудно сотню-другую переплатить, чтобы в музей не зарастала народная тропа. Помимо хлама много интересного несут. Помнится, лет десять назад принесли медную монету пантикапейского царя Асандра, I века до нашей эры! Тысячу рублей отдал…
– Иваныч! Иваныч! – Игнашка тряс меня за плечо. – У меня раки есть.
– Опять браконьерством балуешься?
– Ну, дык это, я только для своих. На рынок то не несу.
– Ладно, раков я люблю. Давай ведёрко, зачту в счёт долга.
– Иваныч, дай хотя бы на чекушку!
– Не дам.
– У меня ещё это, как его, инсайдерская информация. Во!
– Чего-чего?
Игнат начал сбивчиво рассказывать:
– Тут такое дело, я, значится, с самого утра в Кулиге рыбачил. С вечера сети ставил, – Игнат посмотрел на моё скучающее лицо и добавил, – на Неручи это, прямо за старым домом в Гвоздяном.
– Да знаю я это место. Знаю, и получше некоторых.
– Так вот, значит, к вечеру уходить собрался. Решил силки проверить под кручей, там обычно самые крупные щуки прячутся, любят они тенёк и ледяную воду, а там как раз несколько родников бьёт.
– Игнат, не тяни кота за хвост! Мне не двадцать лет, чтобы ночь напролёт с тобой лясы точить.
– Так вот, там ещё это, орешником всё заросло. С берега ничего не увидишь.
– Короче, Склифасовский!
– Земля там осела.
– Да неужели?! – я сделал шаг назад и стал закрывать дверь.
– Погоди ты! Полез в кусты и вижу камень тама какой-то странный торчит, прямо из склона и сильно на плиту могильную похож. Думал, поднимусь гляну, мало ли. Может клад какой найду, чем бог не шутит.
– И что, нашёл?
– Не, выпил уже малость, не смог подлезть. Но камень непростой! На Неручи таких отродясь не видел. Чёрный, как уголь, на гранит чем-то похож.
– А ну, живо пошли за мной, – камень меня заинтересовал.
– Иваныч, не пойду. Не пойду и всё! Дай на бутылку, дай. Ларёк через десять минут закрывается.
– Какой к лешему ларёк! Найду я для тебя бутылку, не бзди.
– Во, другой разговор! Может чего и закусить найдётся? А то рыба поперёк горла стоит!
– Пошли уже, гурман.
Художник из Игната оказался никакой, да и камень он снизу видел, не смог по оплывшей глине подняться. Однако, из образцов минералов, что я ему показал, уверенно выбрал зелёный оникс.
– Во. Точно такой, только чёрный. И знаешь что, Иваныч, нехороший он какой-то, недобрый. Мне не по себе стало, а тут ещё сумерки. Всякое мерещится. Место то, сам знаешь, недоброе. Лучше ночью не задерживаться.
– А то что?
– Да всякое болтают. Тебе то лучше знать.
Что там Игнату мерещилось, я уже не слушал. Выпытав необходимые подробности, я собрал кой-какой еды в пакет, туда же положил бутылку водки, передал всё в руки Игнату и выпроводил рыбака за дверь. Решил утром съездить на место, своими глазами глянуть, что Игнашка там нашёл.
Полночи ворочался, уснуть толком не мог, волнительно.